Утром Агги исповедалась. Рассказала о своей беременности, рассказала о том, что не хотела ребенка, о том, что все это не планировалось. Не стала раскрывать отца. Было стыдно. Стыдно и противно. Священник, кажется, ничего не понял. Сказал лишь, что Бог не осуждает.
Не осуждает ― так будет, ― бросила напоследок Агги и поспешила в парк.
Два года она работала как проклятая, откладывая каждую копейку в банку из-под кофе. Мелочь меняла на купюры, и вскоре у нее появилась вполне приличная сумма. Агги ― заказчик. Киллера она никогда не видела. Сухое «здравствуйте» в телефонной трубке ничего ей не поведало, только то, что этот человек выстрелит ей в лицо и не поморщится.
То, что нужно.
Бог не осуждает, ― сказал священник. Но Агги не могла убить себя лично. После того раза, когда Тенди нашла ее бездыханной в шкафу, она поняла, что не может ранить свою лучшую подругу, единственного человека, который о ней заботился.
Дата была оговорена заранее, ― еще до того, как Тенди придумала дурацкий план с празднованием дня рождения. Агги связалась со своим спасителем на следующий день после того, как узнала, что беременна. Она ходила к врачу. «Три недели, ― улыбнулась женщина врач, не зная, что эта улыбка делает с внутренностями Агги. Сжимает в тиски, давит в кулаке. ― Поздравляю!».
Жить становится легче, зная, что ты можешь уйти из жизни в любой момент.
Почему-то Агги эта мысль всегда окрыляла, отрывала ноги от пола, светила лучами свободы в открытое лицо.
…
― Поздравляю, ― шепнул парень, убирая от лица винтовку. Он один знал, как сильно Агги встревожилась, увидев свою подругу на террасе кафе. Один он видел, как она испугалась, решив, что ничего не получится.
Неужели мне никогда не оторваться от земли?
Тогда она посмотрела на него, притаившегося на крыше, а он увидел в прицел ее решительный взгляд и кивок.
Единственный день, который Агги прожила так, как хотела сама, закончился.
«ЛУНА В ПЛЕНУ»
Тенди лежала под ним бревном и не отреагировала ни на один поцелуй. Она оставалась в руках Люка холодной и бездушной ледовой скульптурой со стеклянными глазами, наполненными ничем.
После смерти лучшей подруги Агнии Тенди изменилась: она едва могла заставить себя проглотить пищу, почти не пила. Люк мог выдавить из нее всего несколько слов в день. Тенди замкнулась и никак не могла выбраться наружу из своей скорлупы. Смерть Агги сломила ее.
Спустя два месяца Тенди выглядела будто призрак: невесомая, худая как тростинка, с просвечивающими сквозь белую кожу ребрами. Ее тазовые кости выпирали через трусики, когда Люк видел ее в белье. Он с трудом держал глаза открытыми, когда она натягивала на себя одежду ― позвоночник был таким ощутимым, что Люк мог пересчитать каждую косточку. Хотелось отвернуться.
Их физическая близость была только физической, ― Тенди отсутствовала. Мысленно она все еще оставалась в том проклятом дне, в котором погибла ее подруга. Тринадцатое сентября отобрало не одну жизнь, а две с половиной, ведь наблюдая, как Тенди призраком перемещается по дому, глядя пустыми глазами только перед собой, Люк тоже чувствовал себя наполовину мертвым.
Он наклонился, оперевшись ладонью на смятое покрывало, и коснулся губами спины Тенди. Она не двинулась и даже не вздрогнула как раньше. Раньше она бы обернулась, с притворной строгостью осведомилась, что он делает, а затем нырнула к нему под одеяло, пожаловавшись плаксивым голосом: «Как же на улице холодно! Не хочу выходить! Не хочу в университет!». Три месяца назад Люк прижал бы ее к себе тесно-тесно и, перебивая собственное бешеное сердцебиение, предложил: «А давай останемся в кровати? Сделаем вид, что уехали?».
Сейчас не было улыбок, шуток, жалоб. Тенди даже не плакала ― в последний раз это случилось после похорон, а с тех пор девушка не проронила ни слезинки, и теперь ее серые глаза напоминали два высохших водоема.
Люк отстранился, чувствуя в своей груди пустоту.
Как же он любил ее, как боялся потерять! Он буквально дрожал от страха, когда Тенди подолгу находилась в ванной комнате, задавался страшными вопросами: «А вдруг она что-то с собой сделает?». Перед глазами Люка вспыхивали агрессивно-алыми искрами пугающие картинки, изображающие Тенди в ванной в собственной крови, или с феном, опрокинутым в воду, или просто лежащей на полу с горлом, набитым таблетками. Но она всегда выходила, свежая, с вымытой головой и в чистом белье, и ложилась спать. Тенди не произносила ни слова, но Люку казалось, что мысленно она кричит, вопит от боли в душе, вскрывает себе вены на руках. А снаружи она ледышка.
Больше всего на свете Люк хотел, чтобы Тенди закричала. На себя, на него, на прохожих, столпившихся в очереди в торговом центре, во время просмотра фильма ― когда угодно. Он бы обнял ее, поцеловал в висок, пообещал, что все будет хорошо. Если бы он мог что-то сделать, чтобы Тенди вновь вернулась к жизни, Люк сделал бы это, не задумываясь. Даже обменял бы свою жизнь на ее.
Тринадцатого декабря, когда двор дома, в котором они с Тенди снимали жилье, вдруг накрыл плотный белоснежный ковер, сверкающий на солнце искорками разбитого стекла, Люк увидел, что Тенди смотрит в окно и в сотый, в тысячный раз за последние месяцы задался вопросом, о чем она думает. Будто прочитав его мысли, Тенди обернулась, тихо сказав:
― Я ухожу.
― Куда? ― спросил он как дурак, хотя сердце, сбившееся с ритма, уже знало ответ.
Тенди собрала вещи, накинула на худые плечи без грамма мышц поношенное пальто и вышла за дверь.
Люк пытался остановить ее, клялся, что все будет хорошо, обещал, что поможет ей со всем справиться, но Тенди захлопнула дверь перед его носом, холодно бросив:
― Ты ничего не можешь сделать, Люк. Мы должны с этим смириться. Прощай.
Тенди спустилась по лестнице, но все еще не плакала, ― в ее сердце была пустота, которую она ничем не могла заполнить. Люк был прав, время, проведенное в ванной комнате их тесной квартирки, было потрачено на принятие решения убить себя. Убить себя как Агги.
Тенди даже не старалась жить, но ее решение не должно повлиять на Люка. Поэтому однажды, когда она проснулась и почувствовала, что ее спина прижала к его горячей груди, Тенди поняла, что должна уйти и позволить ему не просто выживать, а жить. Вдвоем у них не получится, ― Тенди выгрызет из его жизни все хорошее, что было.
Месяц спустя она перестала различать явь и вымысел. Иногда девушка обнаруживала себя в самых неожиданных местах, и не помнила, как туда попала. Она бродила призраком по городу, пугая прохожих немытой головой и дурным запахом, исходящим от одежды. Когда она приземлялась на скамейке в парке напротив того самого злосчастного кафе, где погибла ее подруга, ей кидали монетки.