Тогда это был лучший выбор по моему мнению. Я думал, что, увидев конец 1863 регрессии смогу благополучно вернуться в третью регрессию. Именно поэтому я и пытался найти историю, в которой каждый мог бы быть счастлив.
Но что, если Ю Джонхъюк из 1863 регрессии не помог бы мне тогда?
Что, если бы Хан Союнг из 1863 регрессии хотела бы прикончить меня?
Смог бы я вернуться обратно невредимым?
Хоть я и думал, что знаю о сценариях больше других – но неужели мне просто повезло выживать до этого момент?
«Твои товарище здесь».
Первый удар Ю Джонхъюка рассёк мне плечо. И…
«Здесь твой мир».
Его второй удар задел мой локоть.
«Ты сказал людям жить своей жизнью в этом мире».
Третий удар пробил моё крыло. Было чертовски больно. Но что ранило ещё больше – так это ярость и разочарование, звучащее в голосе Ю Джонхъюка.
«Воплощение ‘Ю Джонхъюк’ отказывается регрессировать».
Ю Джонхъюк, который из-за меня решил отказаться от пути регрессора и в итоге доживает третий регресс теперь с волнением оглядывался назад. Существо, которое любило этот мир больше, чем кто-либо и хотело защитить его, теперь смотрело прямо на меня.
«Но тогда ты…»
Некоторые причины для гнева и виды предательства просто нельзя было описать простыми словами. Каким бы всеведущим ни был человек как читатель – он просто не мог их прочитать.
Ю Хосун говорил так:
«На первый взгляд Истории могут показаться не такими уж удивительными – но для всех, кто осмеливался заглянуть глубже, в самую суть, она станет похожей на лабиринт бездны. Это одна и та же история, независимо от её размера».
То, что видел я было недостаточно для Ю Джонхъюка. Я никогда не смогу полностью понять причину, по которой он был в такой ярости. А всё потому, что это могло быть причиной для него, или же причин вовсе не было.
Сказать наверняка я мог только одно – Ю Джонхъюк решил, что больше никому не будет подчиняться.
Не контролируемый мной и самим собой. А может даже и не контролируемый треклятыми созвездиями, которые наблюдали за нами прямо сейчас.
«Ответь мне, Ким Докча».
Под этими ударами я начал колебаться. Скорее всего, Ю Джонхъюк знал правду – я читал его даже сейчас.
Но хоть он это и знал – но он не собирался останавливаться, думая без остановки.
«Ответь мне».
Точно так же, как я наблюдал за ним из-за своей стены – он непрерывно писал прямо на ней, надеясь, что кто-то рано или поздно это прочитает.
Увы, но я не мог ответить. Потому что, если я это сделаю…
‘Четвёртая Стена’ становится толще
…Ты станешь именно что персонажем истории.
‘Четвёртая Стена’ становится ещё толще
Но ты… ты не должен был стать персонажем.
*Кугугугугугу!!*
Ю Джонхъюк смотрел на меня своими сияющими глазами. Вот он, существующий в этом месте и в этом времени, уничтожает меня, чтобы доказать, что он больше, чем просто персонаж.
«Это так».
Его слова парили над стеной.
«Итак, это твой выбор».
‘Четвёртая Стена’ становится в разы толще
«Значит даже во время этого регресса у меня не было товарищей».
Если бы я сказал что-нибудь – возможно он бы и простил меня. Может случилось бы чудо, и он даже сможет меня принять.
Но даже если это и произойдёт – Хан Союнг уже не вернётся, а боль, что мы причинили друг другу, не исчезнет. Мы больше никогда не станем товарищем.
Мы оба слишком хорошо знали эту печальную правду.
‘Четвёртая Стена’ становится ещё толще
Поэтому мы и бежали друг к другу с мечами на перевес.
‘Четвёртая Стена’ становится ещё толще
Атака во всю мощь столкнулась с такой же атакой, что привело к закономерному звуку взрыва. Удушающая пыль поднялась в воздух – мы оба не выдержали силы удара и упали на землю.
Первым встал я.
Пошатываясь, я подошёл к лежащему на спине Ю Джонхъюку. Всё его тело выглядело, словно разорванная тряпка. Я направил на него свой меч. Он не оказывал никакого сопротивления, вместо этого смотря на меня, словно желая поговорить.