— А подойти ближе к цепочке буев-ретрансляторов человеческой связи у меня возможности не было, — продолжала между тем Мария. — Короче: похоже, мы нашли еще одного кровососа. С крылышками, значит — довольно солидного возраста, не мелкая сошка. Точный адрес прилагается. Редкая глушь, земная провинция. Предки Ольги, кажется, вышли откуда-то из этих краев. Попробуй получить разрешение на пролет к Земле. Доверять своему агенту задание о захвате я не могу. Уйдет вурдалак проклятый, насторожится, ищи потом ветра в поле. Люди императора тем более не справятся, а просить старину Александра о силовой операции моих ребятишек на его территории… объяснять тебе не надо. И еще… Помни, что ты всегда желанный гость у меня на Лизиусе. Это, если помнишь, с юридической точки зрения и твой дом. В общем… я буду всегда рада тебя видеть. Прилетай. Все, пока.
Изображение исчезло.
— Между прочим, — заметил Кровавый Ветер, — она сейчас гораздо более человек, чем насекомое. Дороги обратно у нее теперь нет. Она даже для соплеменников представляет собой что-то непонятное. Вроде вас, ребят, прошедших реаниматор. И ей, должно быть, очень одиноко среди своих сородичей. Навестил бы жену, не будь скотиной! Она ведь тебя любит! Спать с ней, положим, тебя никто не заставляет.
— Хорош трепаться о том, в чем не разбираешься. У тебя и вовсе, помнится, члена нет. А уж про любовь я совсем молчу. Это чисто человеческое изобретение.
— Заметно. Вы всегда сначала изобретаете, а потом уже пытаетесь разобраться, что это за хрень вы нечаянно себе на голову придумали. Особенности расы, — ехидно прокомментировал Ветер.
— Ладно, залетим к ней на обратном пути. Чисто из соображений вежливости, разумеется. Ты уже, небось, проложил курс к Земле? Надо подумать, как нам с тобой проскочить пограничные и околопланетные кордоны. В Имперской Безопасности далеко не дураки сидят, и уж если нас раскусили даже на «Короне»… Этот корабль можно заставить ВЫГЛЯДЕТЬ как грузовоз? Как бы это ни было для тебя противно. И документы, и легенда ни к черту. Не хочу лишних проблем с земными властями. Думай, парень, времени до границы не так уж и много.
Даша медленно прогуливалась вдоль реки. Дул легкий и влажный, освежающий ветерок. Впереди, там, где Ловать растекалась на два рукава, обмывая своими мелкими водами остров Дятлинку, на ее высоком левом берегу стоял так сильно притягивающий все Дашино существо загадочный и красивый дом. Если ничего неожиданного и сверхъестественного сегодня не случится, то этим вечером, прямо через двадцать минут, она его посетит. И останется там на ночь. Возможно, как она надеялась, и не на одну. От таких сладких планов кружилась голова у бедной девушки. Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.
На скамеечке, под силовым грибком, сидела рядышком немолодая уже для тисканья парочка. Симпатичный, лет тридцати пяти, темноволосый мужчина и длинноногая, атлетического сложения блондинка, разряженная по последней имперской моде. В серебристой короткой тунике из аргарского шелка, алый короткий плащ и сандалии с высокой шнуровкой на загорелых, чуть перекачанных ногах.
Заметив, что отдыхающая пара тоже разглядывает дом на холме, Даша невольно прислушалась к их тихому разговору. Беседовали незнакомцы на общем, и у мужчины был совсем неуловимый, отнюдь не русский диалект.
— Не самое подходящее для него место, — заметила расфуфыренная блондинка. — Я ознакомилась с местными архивами. Здесь, на холме, когда-то стояла церквушка. Правда, стояла она при небольшом кладбище. Примерно в середине двадцать первого века, в начале строительного бума, какие-то богатенькие уроды положили глаз на это местечко. Все останки вроде перезахоронили, и церквушку тоже отсюда перенесли в другое место. С тех пор участок переходил из рук в руки вместе с освященной землей. Последние хозяева въехали сюда около года назад.
Даша замедлила шаг. Говорили о Жуковских. О ЕЕ Сереженьке. О Сергее Петровиче.
— Неплохое гнездышко — в пять наземных этажей — он себе свил. Что там, под землей, и гадать страшно, — заметил спутник модницы. Ничего так мужчинка. Вот только…
Даша в недоумении перевела свой взгляд на холм. В коттедже Жуковских, едва заметном из-за зелени раскидистых лип, отродясь больше трех этажей не насчитывалось. Вот, пожалуйста, — один, два, и одно окошко на первом этаже сквозь ветки виднеется, три.