Под брюхом Су открылась дверца ракетного люка, и Стив выпустил на свободу старого доброго "косильщика маргариток" — боеприпас, по мощности приближающийся к ядерному тактическому оружию, но не оставляющий после взрыва радиоактивного заражения. Система наведения по прежнему не реагировала на приближающуюся громаду замка, и Стив, сделав в небе "свечку", поставил свой бомбардировщик на автопилот и через интерфейс контактного шлема перешел на визуальное управление ракетой. Серое московское небо рванулось к нему в сознание. Став на короткий период времени стремительным снарядом, Стив влетел, пугая многочисленный вечерних прохожих, в кристальную трубу Арбатского переулка. Затем он шарахнулся от лучей систем обороны какого-то военного учреждения и через вторую трубу пешеходно-парковой зоны выскочил к Манежу. Поднявшись немного вверх, он наметил себе узкое стрельчатое окно, тускло светившееся красным среди двух уродливых каменных горгулий. Стив, к сожалению, не услышал, как в огромной и полутемной зале, окруженный тремя лидерами своей стаи и облаченными в затейливую броню и с лучевыми пиками на перевес гвардией, вскочил с высокого трона Аттила. В бессилии завыв, старый вампир вскинул в строну стремительно приближающейся ракеты свой верный, но так бесполезный сейчас шестопер.
Выждав мгновение, пока ракета не пробьет окно, Стив покинул систему управления боеголовкой, отдав мысленную команду на подрыв. Внешний корпус ракеты моментально разрушился, выпуская в помещение летучий аэрозоль. Смешавшись с находящимся в зале кислородом, аэрозоль образовал сильно горючую смесь, а внутренний заряд поджег это топливо по всему объему. Сверкнул ослепляющий взрыв. В центре огненного шара при этом возникло чудовищное разряжение, гарантированно разорвавшее легкие любому, самому живучему существу, моментально не погибшему при взрыве. Огненные гейзеры ударили из окон, вентиляционных шахт и мгновенно испарившихся верхушек черных башен. По всему замку повыбивало стекла и переломало перегородки, вышибло крепкие двери и перекрытия. Ни одна тварь в живых не осталась.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ
Диктатор Хуго Карлос де Чарес в бессильном опустошении сидел за своим огромным столом. Напротив него, не менее растерянные и усталые, с безнадежными взглядами расположились голограммы ближайших советников и силовых министров. В зале совещаний бункера, расположенного под огромным президентским дворцом, оставалось ещё слишком много свободных мест. Крысы уже начали покидать тонущий корабль.
— Повелитель, массовые волнения продолжаются, — докладывал министр пропаганды Штраубе. Нам так и не удалось отследить подпольную телестудию и их лидера, этого проклятого "Ветра Свободы". На улицы, во многом благодаря его неустанной агитации, вышло население практически всех крупных городов. Повсюду баррикады, большинство общественных центров парализовано. Многие военные и полицейские части переходят на сторону изменников. Положение тревожное.
— А что моя гвардия? — вяло поинтересовался диктатор у смуглолицего полковника в нарядном мундире.
— Три гвардейские роты были переброшены на станции ЦОБы после того, как персонал отказался развернуть орудия защитного пояса в сторону планеты. Осмелюсь заметить, — полковник покосился на пустое кресло шефа ДВБ, — это не помогло. Все боевые системы оказались умело блокированы, и самое жесткое воздействие на технический персонал не дало результата. Впрочем, уже три часа, как с нашими людьми на орбите полностью утеряна всякая связь. Остальные гвардейские подразделения, совместно с юнкерскими ротами ближайших военных училищ сосредоточенны для обороны подступов к вашему дворцу.
— Когда верный нам флот выйдет к месту предполагаемого столкновения с кораблями Смоленского? — диктатор перевел свой тяжелый взгляд на голограмму командующего последними верными центральной власти кораблями маршала флота Эрнандеса. Последний лично находился сейчас на борту тяжелого крейсера "Рюрик".