– Неплохо, – ответила она, держась за живот, не дававший ей покоя. – Завтра я впервые выступаю в Комедийной Лавке, и все бы хорошо, но этот гад насмешник специально приходит на мои выступления и все портит.
– Он что, тебя преследует? – спросил Джейк.
– Я бы так не сказала, но, как мне кажется он появлялся слишком часто, – ответила Ромашка.
– Странно, что Чарли сегодня не с тобой – заметил Терри. – Уж он-то мог бы за тебя постоять.
– Он в каталажке. Свинтили на демонстрации, – объяснила Ромашка.
Джейк Ашкенази оживился:
– Неужели какого-нибудь фашиста ударил?
– Нет, просто курил траву. Думаю, его выпустят к утру, – ответила Ромашка.
– Ого. Так он был на сегодняшней демонстрации? – спросил Джейк.
– Да. Я тоже там была, – сказала Ромашка.
– Офигенно было, да? Мы показали этим свиньям, где раки зимуют. Я тоже на них наехал, – похвастался Джейк.
– Ты ударил копа? – спросил Мэл.
– Не совсем, – смутился Джейк, – я на них кричал, и все такое.
– Тебе повезло, что ты не ударил полицейского, – сказал Мэл. – Потому что тогда я бы тебе врезал.
Джейк вздрогнул и уставился в пол. Мэл, поймав взгляд Ромашки, подмигнул ей. В дверях показалась голова хозяина.
– Кажется, мы готовы, – сообщила голова – Народ уже начал беспокоиться.
– Без проблем, – ответил Мэл.
Было решено, что Джейк пойдет первым, Ромашка второй и Терри последним, чтобы правильно сбалансировать шоу. Ромашке хотелось пойти первой, чтобы все побыстрее закончилось и она могла бы поехать домой, на тот случай, если Чарли выпустят пораньше.
Джейк вышел в зал, и сердце ушло в пятки, когда он увидел целую когорту работяг, заскочивших после работы пропустить пинту-другую пивка и послушать под это дело соленых шуточек на тему секса с приправой из расистских выпадов. Джейк Ашкенази был явно не тем, чего они ожидали.
– Здравствуйте, братья, – начал Джейк.
– Какой я тебе брат, мудила, – сказал один из красномордых работяг. – На хер мне брат, который разговаривает так, словно родился с серебряной ложкой в хавальнике. Собираешься рассказать нам о наших проблемах и как ты мог бы их решить?
Именно это Джейк и планировал сделать. Он не знал, стоит ли ему продолжать, и отчаянно хотел вспомнить пару пошлых шуточек, чтобы разрядить обстановку.
Ничего на ум так и не пришло, и после короткой борьбы с самим собой он решил, что отныне будет выступать только в арт-центрах для среднего класса. Интеллигенции нравилось, когда ее называли рабочим классом, и никто из интеллигентов не назовет тебя мудилой.
Джейк быстренько ретировался обратно в гримерку. Один-ноль в пользу красномордых работяг. Они не доставали Мэла Фогарти, потому что он им нравился и был одним из них. Другое дело – эти богатенькие маменькины сынки из Лондона.
Сара смущенно наблюдала за происходящим, и ей было жалко Джейка, потому что он был симпатичным. Хотя ей также пришелся по душе и Мал Фогарти, напоминавший мужиков ее матери, которых она помнила с детства Единственным неприятным воспоминанием была сама мать, – злобная и недружелюбная к мужчинам, которые любили ее за красоту и острый язычок, последнее, увы, не передалось Саре по наследству.
Она сидела и думала о том, какая, в сущности, стерва ее мамаша, когда кто-то тронул ее за плечо:
– Давненько не виделись, Сез. Как поживаешь, девочка? – за вопросом последовал визгливый смех, который ассоциировался у Сары только с одним человеком.
– Рада тебя видеть, мама, – сказала Сара, боясь ошибиться.
– Не могла упустить шанс повидаться с тобой и твоей носатой подружкой-хиппи, – ответила Кони МакБрайд. – И вот, пожалуйста, – вы здесь! Кроме того, мне очень нравится конферансье.
– Оставь его в покое, мама, – устало ответила Сара, – он женат.
– В любви и на войне все дозволено, – мудро заметила Кони. – Выпить хочешь? И вообще, мне надоел Филипп. Он мне на нервы действует.
Филиппом звали ее бойфренда, хорошо воспитанного, лысоватого шестидесятилетнего банковского менеджера, который не мог поверить в свою удачу, когда Кони затащила его в свою постель и проделала с ним то, о чем со своей женой он и мечтать не мог.