Уж не знаю, что он там себе представил, но он так дёрнул за меня руку, что я чуть не упала. Ещё немного и он кого — нибудь из нас убьёт. Даже воздух вокруг него начал накаляться. Всё — таки мне лучше угомониться. Мин тоже это понял.
— Я же говорил, что он странный. Что с ним такое происходит? — Спросил он.
Я бы могла ему ответить, что это всего-навсего самая обычная ревность, но, боюсь, что в их языке даже слова такого нет, как не существует и самой ревности.
— Ладно, я пошёл — сказал Мин, увидев в лице Софа откровенную угрозу.
— Давай, иди — посоветовал Соф.
— Зайди как — нибудь ко мне — сказал напоследок этот красавец и исчез, как девичья грёза под давлением грубой и циничной реальности.
Дальше мы шли молча и так же молча злились друг на друга. И непонятно даже отчего мы так были злы, ведь всё было правильно — иного просто не могло быть.
— Упорхнул красавчик — процедила я сквозь зубы — лишь бы что — то сказать.
— Всё! — Не выдержал Соф — Хватит! Возвращаемся на Тартру.
Нет, я всё могу понять, но почему меня никто не желает понимать?!
Мы вернулись к нему домой. Он старательно делал вид, что меня просто не существует. Я заглянула в его мозг и почувствовала как он зол! Его колотило от возмущения, он готов был разорвать меня на малюсенькие кусочки! Мне это знакомо. Иногда я испытываю к нему что — то похожее — убила бы, сожгла бы и прах развеяла бы по ветру. Надо же, как мы бываем иногда похожи! Я чуть не рассмеялась, но мне не было весело. Меня мучил всё тот же вопрос, один и тот же — что же происходит с нами и что будет дальше? Неужели — вечная неопределённость? Неужели, только тогда, когда в своих мирах мы наконец — то умрём, оставим свои изношенные тела под могильными холмиками, только тогда мы наконец — то станем свободными и сможем как — то определиться со своими отношениями? Да, ждать придётся долго. Интересно, у кого из нас первого сдадут нервы?
— Нервы у меня уже давно сдали — Заявил он. — Всё, пора на Тартру!
Сказал, как отрезал, и спорить дальше с ним бесполезно. Да, ну и мать его так! Надоело мне здесь!
— Ну, что, рванули? — Спросила я.
Он задумался.
— Подожди немного здесь. — Сказал он. — Я сейчас определю, где находятся ребята.
Он, как будто отключился, глаза стали стеклянными, лицо окаменело — истукан, да и только.
Нет, он мне точно много чего наплёл! Например, этот их вечный двигатель — ерунда всё это! Всё равно я в этом ни черта не разбираюсь, мне можно какую угодно лапшу на уши вешать — всё схаваю. Хвастун. Ревнивый хвастун и эгоист.
Невидящие глаза Софа смотрели куда — то в небо и мне было очень неуютно и одиноко на этой чужой планете, но честно ждала, когда он закончит поиск.
До сих пор мне не понятно, как мысль находит того, кому адресована в этой бесконечной Вселенной? И ведь как быстро! Я хотела было вмешаться, но не рискнула. Зачем парню мешать? Стены сменили цвет на красно — жёлтый и я поняла, что так они отозвались на образы Тартры — горячей и пылающей, огненно — красной. Значит, он уже на Тартре. Ещё какое — то время он находился в прострации, но вот лицо его ожило — он вернулся.
— Слушай, Соф, а у вас обезьяны есть?
— Кто? — Не понял он.
— Обезьяны — животные такие, на людей немного похожи.
— Нет у нас таких. А зачем тебе это?
— Вот и я думаю, а от кого же вы произошли?
Он пытался сохранить серьёзное выражение лица, но не выдержал и рассмеялся.
— Ну и мусор у тебя в башке! Мы всегда были людьми.
Надо же, и здесь они нас обскакали. Не объявился у них свой Дарвин. Повезло ребятам. Мы, значит, от обезьян произошли, а они — от людей. Какое свинство!
— Врал Дарвин! Ох, врал! — Возмутилась я. — Я тоже в его теорию происхождения видов не верю. Я просто не могу этого представить. Я понимаю какие — то изменения внутривидовые — это понятно, но, чтоб из динозавра получилось, например, млекопитающее, пусть даже через миллионы лет, нет этого я представить не могу! Это что получается — однажды у мамы — динозаврихи вылупился динозаврик с выменем, так что ли? И зачем обезьяне становиться человеком? Вот, к примеру — прямохождение — это вредно для позвоночника и неудобно. На фига обезьянам из поколения в поколение ходить на двух лапах, чтобы наконец — то у них так изменился скелет, если это просто неудобно? И вообще, если эволюция занимает миллиарды лет, то зачем она вообще нужна?
Приспосабливаться к изменяющейся среде надо быстро, чтоб не сдохнуть раньше времени. Почему сейчас не появляются новые виды? Вот сейчас человек так быстро изменяет окружающую природу, что новые виды должны появляться, как грибы после дождя…
Он смотрел на меня, как на сумасшедшую и с восхищением произнёс:
— Чего только нет в твоей голове! Такой бардак — даже страшно. Зачем тебе всё это? Можешь мне это объяснить?
Я задумалась. Зачем мне всё это нужно? Незачем. Просто мысли всякие в голову лезут и лезут. Прыгают, как кузнечики и не дают покоя.
— Понимаешь, Соф, мне нравится думать, что мир наш создан кем — то, таким, как он есть. Возможно, сначала он был другим, но не понравился и был уничтожен, но потом создали новый мир — такой, как сейчас. И, скажи мне, Соф, зачем мы вообще нужны, если вдруг тому, кто этот мир создавал, захочется нас уничтожить и сотворить что — то новое, разве мы сможем этому помешать? Не сможем! Вот так и Тартра…
— Вот и Тартра, — подхватил он — пока она жива и у нас есть хоть какой — то шанс её спасти, мы попытаемся это сделать, тогда, возможно и нас не уничтожат в ближайшее время. Заработаем немного бонусов для своих цивилизаций.
— А я считаю, что мы не нужны. Тот, кому суждено погибнуть — погибнет. А тот, кому суждено выжить — выживет и без нас.
Что мне в нём нравится — это то, что он не загаживает себе мозги лишними сомнениями, он знает, что он должен сделать и делает это.
— Значит так, сначала на Землю, оставишь своё тело и на Тартру. Ребят я нашёл.
Чтож, пора — так пора.
Я в последний раз окинула взглядом его жилище, вздохнула и без предупреждения рванула на Землю. Он немного задержался. Потом я не могла объяснить ему, что же произошло. Это длилось какую — то минуту не больше. В комнате вдруг стало холодно. Боковым зрением я уловила какое — то движение. Что — то тёмное, холодное метнулось за шкаф. Мне стало страшно. Я заглянула за шкаф, но ничего там не обнаружила. Показалось.
Появился Соф. Наконец — то! Мог бы и побыстрее.
— Что случилось? — сразу почувствовал неладное он.
— Да нет, ничего. Показалось.
Он к чему — то прислушался, напрягся. Он был почему — то встревожен.
— Холодно. — Сказал он.
— Ладно, нам пора. — Я спешила покинуть свой дом.
Всё по привычной схеме, но в последний миг, я почувствовала, как меня коснулось что — то холодное и гнусное. Меня просто обжёг необъяснимый, я бы сказала — потусторонний холод.
Глава 12
Мы на Тартре в посёлке нургов. Едва мы появились, к нам подошли Ирф и Шарт, лица у них были испуганные. Ладно, Шарт, но, чтобы Ирф боялся!..
— Что тут у вас? — Спросил Соф.
— Здесь у нас мор. — Угрюмо ответил Ирф. — Шарт вывел наверх всех таргов, они тоже умирают.
Мы узнали, что умер старый Император и Шарт стал править таргами. И всё бы ничего, но проснулись вулканы, и жить под землёй стало невозможно. Города таргов умирали один за другим, заполняясь лавой, а вода уходила всё глубже и глубже. Остатки своего народа Шарт решил вывести на поверхность, но ему пришлось долго уговаривать нургов, чтобы те приняли их к себе. Но и на поверхности было не легче — к жаре прибавились взбунтовавшиеся вулканы, землетрясения и мор.
Положение — хуже не бывает, но меня волновало другое, то, что случилось со мной в последний момент на Земле. Я уже поняла, что со мной произошло, но не хотела в это верить. Чтобы проверить свою догадку, я направилась прямиком в лес. Я уже не боялась жутких растений Тартры, было кое — что пострашнее. Ребятам я ничего не сказала.