И тогда он наклонился, прикасаясь к мягким губам в золотисто-коричневой помаде.
Пэнси сначала не отвечала, будто бы удивленная, и Невилл замер, не зная, что делать дальше, но потом ее язык довольно смело скользнул по его губам, раздвигая их, и мужчина продолжил поцелуй.
Они целовались наверное очень долго, а потом прекратив, продолжили оставленные дела.
Когда Пэнси уходила, то молча протянула Невиллу влажную салфетку - стереть помаду с лица и шеи.
В следующий раз они целовались у места, где обычно перед обедом курила Пэнси, а потом вновь в теплице, а дальше рядом с инструментами, прижавшись к стене.
Прошла целая неделя, а Лонгботтом помнил только эти поцелуи и постоянное молчание в паузах между ними. За все время они оба почти не разговаривали, не решаясь нарушить тонкую атмосферу происходящего и сделать следующий шаг.
В пятницу вечером Невилл, понимая, что не увидит Пэнси целых два дня - субботу и воскресенье, маялся от неясной тоски, глядя на ее спину в тонком свитере, ворот которого открывал преступно белую хрупкую шею. Девушка сосредоточенно обрезала первый в своей жизни кипарис.
Наверное, Лонгботтом просто не выдержал молчания. Он подошел к ней сзади, обхватил руками, прижав к груди и уткнулся лицом в плечо. Будь, что будет. Если даст пощечину, и ладно, зато ее отношение станет более понятным, даже без слов, которые оба боялись произнести.
Но Пэнси не стала вырываться и царапать мужчине лицо.
- Лонгботтом, придешь сегодня ко мне ужинать? - сказала она и продолжила обрезать торчащие среди зелени сухие веточки пушистого хвойника.
- Ага. - ответил Невилл ей в плечо и, кажется, впервые за долгое время счастливо улыбнулся.
Ужинать они не стали, сразу пошли в спальню. Невилл попросил сам раздеть Пэнси, и делал это неторопливо, бережно под ее удивленным и внимательным взглядом.
Это был не его личный фетиш, а скорее часть прелюдии.
К подобным вещам Невилл Лонгботтом подходил со всем вниманием, стараясь не упустить ни единой детали.
Обнаженная Пэнси выглядела совсем хрупкой, как тонкое изящное растение, и мужчина старался прикасаться к ней еще бережнее, словно боялся навредить.
Вместо “заняться сексом” ему нравилась фраза “любить тело телом”, и он любил в эту ночь Пэнси настолько, насколько мог, без остатка, открыто, давая ей кусать губы, оставлять засосы и царапать спину в особо сильные моменты. Невилл почти не чувствовал боли.
А как закончил, навис над девушкой и прижал ее к себе, целуя в шею.
- Лонгботтом, скажи, ты всегда так с женщинами? - спросила Пэнси, спустя какое-то время, когда они оба отдышались, а ритм сердца немного успокоился.
- Медленно? - ответил вопросом на вопрос мужчина, наблюдая за тем, как белые пальцы девушки скользят по его груди, цепляя завитки волос. - Мне говорили, что я медленный.
- Пфф… - Пэнси прыснула ему в плечо. - Я имею в виду, с полной отдачей, как в последний раз. Не знаю, что за дура сказала тебе, что ты медленный, но она действительно мало что понимает в сексе. Было время, когда я сама себя лучше удовлетворяла, чем мужчины, с которыми спала. А ты сегодня показал высокий уровень. - девушка вдруг улыбнулась и мурлыкнула. - Сто баллов Львам.
Невилл ответил на ее улыбку. Они оба помнили странную систему наград в их бывшей школе.
Он зарылся носом в волосы Пэнси и дышал ее тонким ароматом, мягко оглаживая рукой округлое белое плечо.
- Ты любил когда-нибудь? Чтобы до слез прямо? - сонно спросила девушка.
- Я думаю, что я любил, но ни разу не плакал из-за любви.
- А я не любила и не знаю, что это такое. - произнесла Пэнси, прижимаясь к телу мужчины крепче. - Я просто напоминаю тебе, с кем ты связался. Но знаешь, ты мне нравишься, Лонгботтом. Наверное даже больше, чем кто-либо. И мне ни капли не жаль отдать тебе остатки своего сердца или чего там еще у людей ассоциируется с чувствами. У тебя это будет в сохранности, даже если завтра с утра мы разойдемся и больше не встретимся.
Пэнси хрипло рассмеялась и добавила:
- Я бы многое отдала, чтобы показать эти слова себе в школьные годы и посмотреть на выражение своего лица тогда.
Невилл вновь навис над ней, серьезно всматриваясь в ее смеющееся, чуть печальное лицо. Он бережно погладил пальцами бархатную кожу ее щек.
- Ты имеешь надо мной власти больше, чем догадываешься, Пэнси Паркинсон. Не отрицай этого, не прячься от этого, просто знай. Я не сплю с девушками, если мне хочется только их тела. Когда мне кто-то сильно нравится, я приглашаю на свидание, но с тобой все иначе. Мне казалось, что если я скажу подобное, позову тебя, то сморожу самую величайшую в мире глупость. Ты - редкий цветок, Пэнси, который лучше понимает язык тела. Ты сказала, что я вел себя в постели с тобой так, будто это последний раз… Но для меня оно так и было. Я думал, что после ты не захочешь иметь со мной дела.
- Лонгботтом, ты дурак, но я тебя понимаю. - Пэнси обвила шею мужчины руками, и притянула его к себе, низким вибрирующим голосом произнося прямо на ухо. - Послушай внимательно, говорю один раз. Ты мне нравишься, весь, целиком и полностью, со всеми своими странными увлечениями, растениями, жабами, лопатками, землей на щеках и на рубашке, мне нравится, что ты спокойный, и, мать его, благородный, но в то же время простой, чувственный и доступный только мне. Если кто-то тебя обидит, я его уничтожу. Будь только моим и ничьим больше, понял? Ничего и никого другого взамен мне не надо.
- Где подписать? - произнес он ей в плечо.
- Просто давай повторим то, что было полчаса назад, только я теперь сверху. - Пэнси выдохнула от наслаждения, чувствуя живое настоящее счастье внутри себя, в том месте, где раньше было холодно и пусто.
========== Часть 6 ==========
Комментарий к Часть 6
чаю налейте, будет сладко и тепло
Джинни
Джинни молча разглядывала экран телефона, где высветилось сообщение от Забини:
“Не увижу тебя до пятницы, Уизлетта, но уговор в силе, жди нечто великолепное. Я ещё не придумал, но ты запомнишь это - как одно из самых восхитительных событий в своей жизни” . И дурацкий смайлик с поцелуйчиком.
Самооценка Блейза как всегда поражала своими высотами. Рыжая усмехнулась, закусила ноготь, загадочно улыбаясь, а потом набрала ответ:
“Ты в своём стиле, Забини. И не мечтай. В этот раз я беру инициативу в плане организации на себя, поэтому расслабься и наслаждайся спокойной жизнью до пятницы”.
Через полминуты пикнул ответ:
“А ты умеешь создавать интригу, Уизли. Считай, что я попался на крючок”.
- Дурак.
Губы девушки самопроизвольно растянулись в улыбке.
После недавнего разговора с Пэнси, когда они затронули тему симпатии из антипатии, и подруга почти подловила реакцию Джинни на Блейза, неожиданно яркую, рыжая наконец задумалась о своём отношении к Забини, и вообще об их отношениях в целом.
По всем признакам, если смотреть на ситуацию со стороны, Блейз довольно активно ухаживал за Джинни, а та также активно игнорировала его ухаживания просто потому что на самом деле не знала, что с этим делать дальше. То есть вот, она осознает, что нравится Забини, и что потом?
Потом возникала необходимость признать и принять свои чувства такими, какие они есть, и действовать.
Принятие чувств, которые несли за собой неизвестность в будущем, было для Джинни всегда особым квестом, особенно после пяти лет безответной любви, которая в подростковом возрасте виделась чуть ли не концом света и оставила свой отпечаток.
Джиневра Уизли, откровенно говоря, боялась оступиться вновь, поэтому раз за разом разворачивала даже тех поклонников, которые ей нравились, таким образом неосознанно защищаясь от возможного разочарования.
Девушка вдруг усмехнулась этим мыслям. И здесь они с Забини очень похожи, просто используют разные методы.