Я опускаю соломинку в кубики льда, измученная отрицанием.
– Скажи мне что–нибудь, чего я не знаю.
– Что ж, тогда все становится еще хуже. Вы оба переживаете из–за этого больше года, но отказываетесь отступать. Вы признаете друг друга только для того, чтобы подразнить.
Я окидываю взглядом VIP–зону и тут же жалею, что сделала это. Держась за руки, Дженсен и брюнетка идут к бару. Я не удивлена, что она ведет его, поскольку он выглядит ещё более неуверенным, чем когда мы уходили.
– Он оправился. Посмотри наверх, – я показываю Луне, куда я смотрю.
Даже глядя на нее сбоку, я вижу, как ее брови поднимаются к линии роста волос.
– Да, он пьян и ведет себя как придурок, – она поворачивается ко мне, откашливаясь. – Не думаю, что майка Джесси помогла.
Я пожимаю плечами.
– Я была в его майке в ту ночь, и это ничего не значило, так почему это должно что–то значить для Джесси? Он знает, что мы просто друзья.
– Да, Джесси знает.
По всему клубу разносится смех, и даже сквозь громкую музыку мы не пропускаем его.
Словно история повторяется, я смотрю, как Дженсен с напитками в руках, спотыкаясь, плетется за брюнеткой, когда она выводит его из VIP–зоны в темный коридор.
Я больше не могу здесь находиться. Мне не нужно смотреть это дерьмо. Если он пытается заставить меня ревновать, то он зашел слишком далеко. Но, честно говоря, я не думаю, что ему есть дело до меня, моих чувств или чьих–либо еще, если уж на то пошло.
Он эгоистичный придурок.
– Я иду домой, – объявляю я, отодвигая свой стул.
– Кейт.
Я качаю головой, мои волосы падают мне на лицо, надеюсь, скрывая блеск моих глаз.
– Какую бы игру он ни затеял, это не из–за меня. Это всё из–за него, потому что это всё, что его волнует
– Кейт, просто поговори с ним.
Я опускаю голову и снова смотрю на Луну.
– Зачем? Чтобы он мог сказать мне, насколько хороша была рыжая? Потому что это всё, что он делает – спит со всеми подряд и устраивает вечеринки.
И проникает мне под кожу.
И постоянно находится в моих мыслях.
И заставляет меня чувствовать себя уязвимой.
– Позволь мне и Заку отвезти тебя домой.
Я качаю головой и беру свою сумочку.
– Нет. Мне просто нужно побыть одной. Я и так сказала слишком много.
– Но ты всегда можешь поговорить со мной. Ты же знаешь, я бы никогда никому ничего не рассказала.
Я делаю шаг назад и наклоняюсь к ней, целуя её в щеку.
– Я знаю, и я люблю тебя за это. Но некоторые люди просто не могут находиться в одной комнате.
– Это не очень хорошо для нашей компании.
Я делаю глубокий вдох. Она права.
– Я знаю. Мне нужно поработать над этим. Приближается свадьба, и мы проведем вместе несколько дней, поэтому нам нужно, по крайней мере, вести себя цивилизованно. Однако прямо сейчас мне просто нужно пространство, чтобы собраться с мыслями.
Она кивает и одаривает меня мягкой, как у Фелисити, улыбкой.
– Это нормально – признать, что у тебя есть к нему чувства.
О, да, у меня есть чувства. Которым я хотела бы надрать задницу на следующей неделе.
Я заправляю волосы за уши и улыбаюсь ей в ответ.
– Я просто разочарована тем, как он вел себя той ночью, а теперь и сегодняшним вечером. Он притащил нас сюда ради своих собственных нужд и не учел ничьих других. Мой голос дрожит, когда я пытаюсь сохранить ровный тон.
– Позволь нам отвезти тебя домой.
– Останься. Зак здесь, чтобы отпраздновать с мальчиками, а я в любом случае лишняя, – вздыхаю я.
Луна открывает рот, без сомнения, чтобы возразить, но я успеваю первой.
– Останься. Я возьму такси.
Поворачиваясь на высоких каблуках, я посылаю ей воздушный поцелуй с хорошо отработанной фальшивой улыбкой и ухожу оттуда.
Это последний раз, когда Дженсен гребаный Джонс унижает меня.
ГЛАВА 6
дженсен
– Клянусь всем святым, если тебя ещё раз стошнит на пол моей ванной, я выгоню тебя из этой квартиры навсегда.
– Тогда позволь мне умереть, – отвечаю я, переворачиваясь на бок. Я понятия не имею, где я, но почти уверен, что это голос Фелисити. Британский акцент невозможно не заметить.
– Поверь мне. Учитывая то, как ты вел себя прошлой ночью, я испытываю искушение позволить этому случиться. Но ты нравишься Джону, так что, очевидно, я должна сохранить тебе жизнь.
Я стону от боли.
– Где я? – спрашиваю я.
– На полу в моей ванной. Где ты был всю ночь.
Я пытаюсь сесть, но ударяюсь лбом о нижнюю стенку унитаза.
– Чёрт!
– Я оставлю при себе своё сочувствие, если ты не против.