Двадцать лет назад десы (десенситезаторы тоже, кстати, так себе звучит, похоже на ассенизаторов, и суть примерно та же) таскали на себе плащи с кучей карманов, куда распихивали колонки, очки (мембран тогда еще не было), затычки для ушей и прочее, отсюда, небось, и легенды про форменные хламиды бурсаков, но сейчас все по-простому. Компактно и эффективно.
Юрек накинул на голову капюшон – вечерами тут, на природе, становилось зябко, из низин и с протоки полз туман – и зашагал следом за своими поводырями, или конвоирами, как посмотреть, в сторону еще одного любопытного исторического сооружения.
В городе храм – это храм. Сразу понятно – если не огромный, то хотя бы величественный, каменный, золотые купола, в вирте над ним хоралы, по сенсорике аура, покровитель святой, конечно, на коне с копьем или поверженным змеем, вот это все. Здешнее сооружение больше всего напоминало сарай, на крышу которого зачем-то водрузили нелепую башенку с крестом. Возможно, для отпугивания ворон. Вороны тоже имелись. В количествах. Они вились в стремительно синеющем небе и надсадно каркали. На секунду Юреку даже захотелось зайти в вирт и проверить, как оно оттуда смотрится, потому что вороны казались спецэффектом, чем-то из виденного в детстве фильма. Жаль, что здесь нет связи.
– Ведьма, – неожиданно буркнул не-заместитель старосты. – Говорят, как ведьму хоронят, у них всегда грай.
– И часто у вас тут хоронят ведьм? – небрежно спросил Юрек и тут же пожалел, потому что недобрый взгляд местного налился еще большей недобротой.
Макар Ильич, напротив, заюлил, засуетился. Подбежал сбоку и подсунул голову с изрядной плешью чуть ли не к самому носу деса.
– Не часто, что вы, господин десенситезатор, не часто. У нас приличный район. У нас высокая рождаемость. И хочу добавить, в город, вот как эта девушка, Михайлова Галина, не уезжают. Медом туда не заманишь.
– А чего же она поехала?
Заместитель улыбнулся половиной рта, от чего стал похож на паралитика. У церкви зажегся одинокий фонарь. Вороны продолжали каркать.
Не ответив на вопрос, Макар Ильич ловко вскочил на церковное крыльцо и распахнул одну из двух дверных, ветхих на вид створок.
– Вы уж не обессудьте, Юрий Анатольевич, а мы вас тут запрем. Второго, хе-хе, воскрешения живых мертвецов нам не надобно.
«Запрем и не надобно», – явственно прочлось во взгляде угрюмого.
– Вы в курсе, что ведьма не в состоянии выйти из круга?
– Из круга не в состоянии, – покорно кивнул Макар Ильич и потупился.
Второй просто толкнул Юрека в спину и, убедившись, что бурсак влетел внутрь, захлопнул за ним дверь.
В церкви горели свечи. Юрек мотнул головой – снова зачесалось скакнуть в вирт и взглянуть оттуда, до того нелепо смотрелись эти налепленные на все относительно ровные поверхности желтые столбики. Потянул носом. Пахло горячим, наверное, расплавленным воском или парафином, из чего их там сейчас делают. Еще чем-то приторно-сладким. Ладаном? Со стен смотрели суровые лики святых, купол терялся наверху, в темноте, не рассмотришь, что там изображено.
Крепкий гроб номер два стоял неподалеку от кафедры, прямо на полу. Цветов на нем не было, никаких украшений, только дерево и простые металлические ручки.
Юрек прошелся туда-сюда, прислушиваясь к скрипу половиц. Когда он проходил мимо, огоньки свечей начинали мерцать, лица на иконах, казалось, морщились и провожали укоризненными взглядами. Чего, мол, сюда приперся, богохульник, со своими языческими девайсами? Не видишь, хороним девушку стройную, девушку бледную, к тому же талантливого дизайнера.
Нет, правда талантливого.
Юрек успел посмотреть некоторые ее работы. Галина дизайнила хюгге, у нее был сверхактуальный стиль – помесь славянского и скандинавского, сейчас такой фьюжн на пике моды. Она не просто выстраивала интерьер вирт и реальных жилищ, она вселяла душу, настроение, она строила жизнь тех, кто покупал ее работы. Ни одного самоубийства в ее домах, что, учитывая средний уровень по городу, уже само по себе достижение.
Все это мало вязалось с мертвой ведьмой и картиной из дерьма и крови, со спятившими взрослыми и детьми.
Печально.
Выбросы всегда печальны.
Юрек пожал плечами и достал из кармана пачку мела.
Древние десенситезаторы, если верить книгам и кинематографу, не отличались глубоким умом. С упорством, достойным лучшего применения, они очерчивали кругом себя и всегда почему-то из этого круга выходили, тут и сказочке конец. Примерно в таких терминах это и обрисовывал им Николай Ефимович Ищенко, преподаватель фольклористики. Но одно дело сидеть в аудитории и вполуха слушать лекцию, а в основном, конечно, резаться в «Дес Метал 4 – Сумерки Богов» в вирте со своим трайбом, другое – оказаться в такой вот деревянной трухлявой церкви со всеми ее сквозняками, скрипами, тенями и непонятными запахами. И конечно же с гробом. Только тут Юрек наконец-то осознал. Действительно, стену очень хотелось выстроить, в первую очередь – вокруг себя. Оградить, затаиться в надежном месте. А надо было – вокруг гроба.