– И то же самое насчет оружия. Скорее всего, им не раз приходилось сталкиваться с полицейскими из групп быстрого реагирования, и тогда они могли увидеть, как у тех обновляется оружие или изменяется после ремонта. Я имею в виду нестандартные оптические прицелы.
– Но нам также известно и то, что они при всем при этом не являются полицейскими, – вздохнула Нигли. – Ты же сам просмотрел все девяносто четыре фотографии, которые нам прислали.
– Нет. Нам известно только то, что они не работают в полиции Бисмарка, – ответил Ричер. – Но, может быть, они полицейские, только служат где-то в другом месте.
Суэйн все еще ждал их. Он выглядел несчастным, и не только потому, что его оставили одного: видимо, просто боялся услышать неутешительные новости, и ему самому не хотелось сообщать ничего неприятного. Он вопросительно взглянул на Ричера, и тот понимающе кивнул.
– Его фамилия Андретти, – начал Джек. – В основном, ситуация такая же, что и с Нендиком. Правда, этот держится лучше, но тоже не собирается ничего рассказывать.
Суэйн промолчал.
– Это ваша заслуга, – добавил Ричер. – Вы сумели определить связь между этими людьми. А винтовкой оказалась «вайме». Правда, на ней стоит прицел «хенсольдт» вместо привычного «бушнелла».
– Я плохо разбираюсь в оружии, – признался Суэйн.
– Теперь вы должны рассказать нам все, что вам известно о предвыборной кампании. Кто может держать зло на Армстронга?
Наступила короткая пауза. Суэйн отвернулся.
– Никто, – наконец заговорил он. – То, что я сказал вам раньше, неправда. Дело в том, что я закончил свой анализ еще несколько дней назад. Да, Армстронгу приходилось огорчать людей, но не до такой степени. Нет, ничего особенного насчет него я не обнаружил.
– Тогда зачем вы говорили о личной ненависти?
– Я хотел немного остудить пыл ФБР. Лично я не считаю, что преступники обязательно должны оказаться нашими людьми. Мне не понравилось то, что они начали оскорблять нашу организацию.
Ричер промолчал.
– Мне стало обидно за Крозетти и Фролих. Они не заслужили такого отношения.
– Итак, у вас имеется обычное предчувствие, а у нас – крошечный дефис, – подытожил Ричер. – Обычно мне приходилось иметь дело с более вескими доказательствами.
– Что же нам теперь делать?
– Искать где-то в другом месте, – посоветовала Нигли. – Если политика тут ни при чем, значит, должна быть личная ненависть.
– Я не уверен, что имею право показывать вам эти документы, – начал Суэйн. – Материалы считаются конфиденциальными.
– И в них есть что-то существенное, что может нам помочь, но что нам знать не следует?
– Нет, иначе ведь вы сами могли бы узнать об этом еще во время предвыборной кампании.
– Тогда в чем проблема?
– Он верен своей жене? – высказал предположение Ричер.
– Да, – кивнул Суэйн.
– А она?
– Тоже.
– У него все в порядке в финансовом отношении?
– Да.
– Ну а все остальное касается только его биографии. И почему мы не сможем просмотреть эти документы? Чем это повредит?
– Наверное, ничем.
– Тогда пойдемте.
Они двинулись к библиотеке и, когда дошли до нее, раздался телефонный звонок. Суэйн снял трубку и передал ее Ричеру:
– Это Стивесант. Он хочет поговорить с вами.
Ричер слушал босса в течение минуты, затем разъединил связь.
– Сейчас сюда приедет Армстронг, – заявил он. – Он очень расстроен и никак не может успокоиться, а потому хочет поговорить со всеми, кто был сегодня возле приюта и кого только можно будет попросить прийти сюда.
Оставив Суэйна в библиотеке, Джек и Нигли снова отправились в конференц-зал. Стивесант прибыл туда через минуту после них. Он все еще не успел переодеться, и на его обуви до сих пор оставались пятна крови Фролих. Теперь кровь, доходящая до ранта ботинок, почернела и высохла. Сам босс выглядел изможденным и, кроме того, никак не мог прийти в себя после всего случившегося. Ричеру приходилось и раньше наблюдать нечто подобное. Представьте себе человека, исправно прослужившего двадцать пять лет, – и вдруг в один прекрасный день все начинает рушиться. Так бывало не раз, и причиной этого краха становятся или самоубийцы, взрывающие себя вместе с бомбой, или катастрофа с вертолетом, или утечка секретной информации, или банды зверствующих в увольнительной солдат. И вот тогда срабатывает машина отмщения, и безупречная карьера, отмечавшаяся ранее лишь благодарностями, разом рушится из-за одного росчерка пера, поскольку, как и в любом другом случае, за случившееся должен кто-то отвечать. Да, дерьмовые ситуации случаются, но их не должно быть в окончательном отчете официальной комиссии, расследующей причины совершившегося.
– Нас будет немного, – сразу же предупредил Стивесант. – Практически всем я дал сутки отдыха, и теперь не стану будоражить людей только потому, что вице-президенту не спится.
Через пять минут в конференц-зале появилось еще двое сотрудников. Ричер узнал их: один парень дежурил на крыше склада, а другой агент стоял возле раздаточных столов. Они кивками поприветствовали собравшихся и отправились за кофе. Очень скоро оба вернулись, прихватив с собой по пластиковому стаканчику горячего напитка для всех присутствующих.
Телохранители Армстронга передвигались одновременно с ним, находясь чуть впереди, словно на границе невидимой сферы, вращающейся вместе с вице-президентом. Сначала по рации, связанной со зданием Министерства, сообщили, что Армстронг находится на расстоянии в одну милю. Потом проинформировали собравшихся из гаража, затем из лифта. Один из телохранителей зашел в приемную и объявил, что зона безопасна. Двое других провели туда Армстронга. Та же процедура повторилась и у дверей конференц-зала. Сначала в комнату вошел первый агент и что-то буркнул в микрофон, после чего Армстронг чуть ли не прыжком влетел внутрь, словно играл со своими телохранителями в пятнашки.
Он успел поменять наряд, и эта «домашняя одежда» совершенно не шла ему. Он был в вельветовых брюках, узорчатом свитере и замшевой куртке. Все цвета гармонировали, и вещи сами по себе казались совершенно новыми, но Ричер впервые заметил в Армстронге некую фальшь. Словно перед появлением в конференц-зал он спросил себя: «А что бы в данном случае надел вице-президент?», вместо того чтобы схватить первое, что подвернулось под руку. Армстронг мрачно кивнул в знак приветствия всем присутствующим и двинулся к столу, ничего не говоря. Создавалось впечатление, что он чувствует себя неловко. Тишина становилась угнетающей.
– Как себя чувствует ваша супруга? – поинтересовался снайпер-часовой.
Это был идеальный с точки зрения политики вопрос, как показалось Ричеру. Это было приглашение поговорить о чувствах тех, кто здесь не присутствует, что всегда получается естественней, чем говорить о себе. Своим вопросом он как бы заявлял: «Теперь мы все варимся в одном котле, поэтому давайте поговорим о тех, кого вместе с нами нет». И еще кое-что: «У тебя появился прекрасный шанс поблагодарить нас за то, что мы спасли и ее задницу и, кстати, твою собственную».
– Она сильно потрясена, – кивнул Армстронг. – Все это ужасно. Она просила меня передать вам, что очень сожалеет о происшедшем. Мне очень тяжело видеть ее в таком состоянии. И еще она говорит мне, что я неправ, заставляя вас рисковать своими жизнями.
А вот это был великолепный ответ настоящего политика, как решил Ричер. Тут напрашивался только одно: «Мы только выполняем свою работу, сэр».
– Это наша работа, сэр, – тут же отозвался Стивесант. – Если пуля попала не в вас, значит, она должна была настичь кого-то другого.
– Благодарю вас, – тихо произнес Армстронг, – за то, что вы так великодушны. И спасибо за вашу безупречную службу, а особенно за то, что вы сделали сегодня. Спасибо от нас обоих. Мы благодарим вас от всей души. Я человек без предрассудков и хочу сказать, что теперь чувствую себя обязанным. То есть, это ощущение меня не оставит до тех пор, пока я не сделаю что-нибудь лично для каждого из вас. Поэтому, если вам что-то нужно, скажите мне об этом. Что бы то ни было, формальное или неформальное, общее или индивидуальное. Я теперь ваш друг навеки.