— Зашшшем ты явилссся ко мне, Ойлимайоллмэээйр?
Дракон, конечно, не говорил так, как я или вы. Пасть его не шевелилась. Однако голос я чётко услышал, и остальные наверняка тоже.
Эльф поклонился: учтиво, но неглубоко.
— Разве нужен великий повод, чтобы проведать последнего из древнейшего рода? Впрочем, не буду лукавить. Я пришёл не просто так. У меня есть просьба.
— Шшшто зассставляет эээльфа думать, будто я исссполню ееё?
— Очень уместно, что ты обратил внимание на мою эльфийскую природу, потому что я знаю о твоих сложных отношениях с лесными братьями. Пусть всё случилось очень, очень давно. Дело касается именно эльфов.
— И эээнтов?
— И энтов.
Длинная, гибкая шея дракона пришла в движение. Голова, возвышавшаяся прежде над нами, опустилась прямо к Ойли — эльф мог бы теперь поцеловать дракона в нос, кабы захотел.
— Говориии.
— Вся эта история с энтами зашла слишком далеко, и у меня есть желание избавиться от них. Желание, конечно же, продиктованное определённым расчётом, не стану обманывать. Я пришёл просить тебя ненадолго покинуть этот прекрасный, хм, чертог, и тряхнуть стариной. А если точнее — спалить весь лес до берега Кирн. Вместе со столь несимпатичными тебе друидами, энтами и прочей мерзостью.
Морда дракона, конечно — не человечья, ничего на ней толком не двигалось. Но эмоции всё же удавалось прочесть, вроде как у кошки. Удивление и недоверие.
— Эээльф просссит меня сссжечь сссвященный эээльфийссский лессс?
Главной причиной, по которой я пока не пятился назад, выжидая момент для рывка, была плата. Эльф с нами ещё не рассчитался, а значит — и работа не завершена, так что нужно оставаться на месте. Как договорились. Правила всегда одни.
Почему не дал дёру Бирн — трудно сказать. Остолбенел он как-то.
— Помилуй, Митринидидат. Ты прекрасно знаешь, что я — мэйр, и не имею никакого отношения к лесу. А те эльфы, что остались в нём — дикари, судьба которых мне безразлична. Мэйрам от них больше бед, чем от иных людей. По крайней мере, некоторым мэйрам.
Дракон склонил голову набок: ну точно, словно огромный котяра.
— Так пошшшему я должееен тебе помошшшь?
— Помимо сказанного ранее и некоторых счетов, что с давних пор между нами водятся, хотя как-то неловко напоминать о них… есть ещё кое-что. В знак великого уважения я принёс тебе дар. Жертву.
— Какууую?
У меня мелькнула догадка, но жест Ойли опередил её. Эльф, широко поведя рукой, указал на северянина.
— Самого настоящего драконоборца!
Не знаю, что из Бирна в действительности был за драконоборец. Зуб, который северянин носил на шее, по сравнению с клыками Митринидидата казался скорее зубочисткой. Вот у этого дракона в пасти прямо сабли! Так или иначе, мой коллега вышел из ступора. Дёрнулся то ли бежать, то ли на эльфа, то ли…
Без разницы. Я зацепил мыском сапога ногу Бирна, и славный убийца драконов рухнул носом на камень. Миг — и я снова придавил наёмника коленом, как несколько дней назад.
— Пусти, сука!
— Ничего личного, Бирн, но мы всё ещё на работе. Не позволю дезертировать.
Я почувствовал дыхание дракона над затылком. Тварюга наклонилась ещё ниже, чтобы осмотреть жертву.
— Драконоборетссс?
— Совершенно верно, любезный друг. Этот человек похвалялся передо мной тем, что расправился с драконом. Подобно подонкам, кичившимся убийством той, по которой ты столько веков горько тосковал. Прости, что бережу старую рану: приходится. Гор, покажи господину этих пиков зуб.
Я сорвал шнурок с шеи Бирна и поднял драконий клык над головой.
— Это не по-людски!.. — прохрипел северянин; мой вес не позволял ему толком вздохнуть, по-настоящему закричать.
— Так ведь ни я, дорогой мой, ни Гор, ни Митринидидат — не люди. Ты и сам это подмечал.
Дракон жрал Бирна долго. Легко мог бы убить сразу, едва я отпустил северянина — но предпочёл сначала подхватить зубами и от души шандарахнуть об пол. Позвоночник и ребра хрустнули, Бирн обмяк, однако остался в сознании. Он истошно орал, пока Митринидидат волочил его туда-сюда по острым камням, отрывая ноги: они отделились по колени. Следующим укусом дракон оттяпал наёмнику половину туловища, но тот ещё пытался отползти на руках.
Митринидидат позволил Бирну преодолеть несколько метров, а потом накрыл своей огромной лапищей и раздавил. Кровавую кашу, оставшуюся на месте последнего из Поющих Мечей, последний северный дракон тщательно слизал. Его шершавый язык, который я едва обхватил бы обеими руками, не оставил на полу пещеры ни следа Бирна.