Жёлтые глаза старика, до сих пор почти мёртвые, вдруг прояснились. Он смотрел прямо на меня и жадно затягивался: торопился докурить поскорее. На втором этаже дома зажегся свет: занавески делали его нежно-розовым. И манящим.
— Видал? Ждёт она тебя уже. Так что кончай со мной… и вперёд.
Я опять ничего не понял.
— Ну чё зыришь? Кончай, говорю. Человеком мне жить давно остобрыдло, а вот крокодилом, аки остальные, прежние все… эт ищо можно. Она и тебя выпьет досуха. Как меня, как всех нас. Но это ничего: так пить будет, что тебе понравится. Очень понравится. Ведьма, одно слово.
Я покосился на вольер с крокодилами, размышляя о том, какую именно роль они во всём этом исполняют. Жаль, что никто не собирался подробно объяснять мне правила игры, но сыграть в иную уже всё равно не суждено. Разберусь по ходу, как обычно. Пистолет сидел в руке как-то не очень уверенно, но…
— Давай-давай, женишок. Дозволь дать дорогу молодым. Да, имей в виду: она любит пожёстче.
Понимаю: история бредовая. Но что поделаешь? Правда вечно звучит как бред, об этом люди на суде обычно очень горюют. Ай… пустое. Давай-ка, парень, начистоту.
Завтра ты забудешь моё имя. Сомневаюсь, что ты сейчас его помнишь, хотя я представлялся. И эту историю до поры тоже забудешь, но со временем… Пусть не у каждого большого шоссе есть Королева, однако у многих. Никто не узнаёт эту историю случайно. Я полагаю — все те поступки, которые привели меня к крокодиловой ферме в Богом и Дьяволом забытой глуши, случились вовсе не случайно.
Она сама откормила меня кровью, как бычка на мраморный стейк. Кровью людей — виновных и безвинных, которую я пролил. Ведьмам, как ни крути, по нраву плохие парни. А раз так вышло, что ты решил выслушать мою историю, то теперь уж никуда не денешься. Рано или поздно дорога выведет к Королеве. Я в своё время этот зов услыхал, хотя и забыл потом: где, когда, от кого…
Из меня, как видишь, вовсю песок на ходу сыпется — а ведь ещё пятидесяти не исполнилось. Кожа до кости, но поверь: ни о чём не жалею. Просто пора на покой. Я совсем одряхлел, я почти сух и внутри меня пусто. Она теперь слишком хороша для меня…
Не бойся, оно того стоит. Трахаются эти чертовки — ох, моё почтение. Кроме того, человеком жить — мерзость, никакой нет возможности подобную жизнь терпеть.
А крокодилом, мне кажется, получше. Или кого там в ваших краях Королевы разводят? Волков? Медведей? Или тигров из песенки?..
Интернет они нам ставят!..
Соавтор — Антон Мокин
Ульян Воротов уткнулся взглядом в бумаги. Ничего особо интересного там не было: обычные технические документы и стандартный перечень задач командировки. «Проверить техническую возможность…», «определить оптимальное…» «обсудить с администрацией…», «разъяснить населению…», «подготовить к…», «провести предварительные мероприятия для…»
Рутина. Но всё равно увлекательнее пейзажа за окном.
Новёхонький, дорогой микроавтобус «Ростелекома» шатало на разбитой провинциальной дороге. Грузовая машина позади и вовсе громыхала, аки танк. Хоть бы оборудование не развалилось!
— В дальний путь собрались мы, а в этот край таёжный только самолётом можно долететь… — напевал под ухом Саныч.
Ага, таёжный. И в тайге Воротову доводилось трудиться, и даже во Вьетнаме — когда ещё работал на «Билайн» и ставил там сотовые вышки. Пусть глухомань, но лес — это красиво, лес душу греет. А вот летние пейзажи Заполярья навевали тоску.
Одна радость: скоро покажется море. Море — тоже хорошо, даже если оно холоднее бывшей жены. Однако к морю прилагался город, где предстоит работать. А от Северска ничего хорошего никто в команде инженеров не ждал.
— Главное, ребята, перцем не стареть! — Саныч явно считал, что это свежая и остроумная шутка.
Перцем самый пожилой подчинённый Воротова точно не постарел: женщин низкой социальной ответственности умудрялся сыскать в любом захолустье. А на вид по нему и не скажешь! Саныч выглядел так, будто ещё первые телеграфные линии в Российской империи протягивал. Ветеран фронта связи. Кабы не очередное повышение пенсионного возраста — сидел бы сейчас в Москве и там песни свои распевал… С другой стороны, без Саныча трудно. Молодые инженеры — сплошь оболтусы, после института каждого с нуля переучивать.
Витёк, один из тех молодых, первым рассмотрел Северск и сразу высказался:
— Ну и пердь!
Грубо, но справедливо. Тем более что за пять лет под началом Воротова парнишка действительно «перди» повидал. То на Урал пошлют, то в Еврейскую автономную, то на Кавказ, то в степи. Но такую задницу великой страны и Воротов-то припомнить затруднялся…