— И вы можете помочь?
Негр рассмеялся.
— Я? Нет. Папа Андрэ может.
III
Биркин толком не запомнил дорогу и не мог сказать, насколько долгой она оказалась. В старом пикапе не было кондиционера, он ужасно трясся на ухабистых грунтовках, а ведь Лев Яковлевич и без того чувствовал себя плохо. Чертовски плохо. Наверное, именно так ощущается глубокая старость.
Негр, имя которого тут же вылетело из головы, вёз Льва Яковлевича куда-то вглубь Абуту, через джунгли. И то, что Биркин увидел по прибытии, казалось совершенно невероятным.
В долине, обрамлённой тропическим лесом, стоял город. Конечно, размером не с Сен-Луи и уж тем более не с Москву — город маленький, средневековый, окружённый стеной из жёлтого камня. Но это был именно город, а не какая-нибудь деревушка. Древнее поселение, затерянное в джунглях: словно из очередного фильма про Индиану Джонса.
Тяжёлые ворота распахнулись — хотя Биркин не заметил людей, открывавших их. Людей он не видел и на улицах.
Улочки тут были узкие, дома — совершенно одинаковые. Довольно убогие строения из всё того же желтоватого песчаника, очень старые: наверняка стояли не одну сотню лет. Изредка — в два этажа, но обычно в один. Стены тут и там потрескались, поросли чем-то вроде мха и плющом. Никаких звуков, никаких явных признаков жизни — хотя и брошенным город не казался. Тут точно жили, просто все куда-то попрятались.
— Что это за место?..
Водитель не ответил. Он вёл пикап к центру города: здание, стоявшее там, привлекало внимание сразу.
В целом его очертания напоминали храм: колоннады, башенки по углам, венчающий композицию большой купол. Размеры не поражали воображение, но были весьма приличными, с хороший такой европейский собор. Кто мог построить подобное в африканской глуши? Ни на христианскую церковь, ни на мечеть это совсем не было похоже. Больше всего диковинное здание напоминало Биркину камбоджийский Ангкор-ват, хотя и это сравнение грубое…
Обветшалый, но по-прежнему величественный храм не был похож ни на что.
Пикап затормозил. Между больших плит, которыми выложили площадь перед храмом, тут и там пробивалась трава. Вокруг здания росли высокие пальмы. По ведущим к дверям ступеням, обтёсанным дождями и временем, важно расхаживали павлины. Это немного удивило Биркина: насколько он помнил, павлины водятся только в Индии и Индокитае. Что им делать посреди Африки?
А может, он просто что-то путал… не важно. Жест водителя был красноречив: нужно пониматься по лестнице, идти внутрь. И Биркин пошёл.
Подъём вышел тяжёлым: старость — не радость. Ещё вчера Лев Яковлевич был мужчиной в отличной форме. Три километра пробегал на уровне спортивного разряда, жал от груди центнер. А теперь? Да из него песок сыпется сильнее, чем из этих ветхих стен! Ноги свинцовые, сердце колет, одышка, перед глазами круги… каким-то чудом старик добрался до дверей храма. Что они распахнулись сами — Льва Яковлевича уже не удивило. Он шагнул в сырую, прохладную тьму.
Света внутри почти не было: Биркин шёл, ориентируясь на слабые очертания коридора, и лишь молился, чтобы под ноги не попался какой-нибудь камень. Если упадёт — уже не встанет… Слышалось, как где-то вдалеке журчит вода. А ещё негромко пели птицы: высоко-высоко над головой.
Наконец Биркин вошёл в огромный зал: пыльный, захламлённый, полутёмный. Именно он был накрыт тем величественным куполом, и своды терялись во тьме — не разглядишь снизу. Посреди зала имелась небольшая платформа, застеленная ярким ковром: с трёх сторон к ней тянулись ступени. На подиуме, скрестив ноги, восседал человек.
Это был невероятно жирный негр, кажется — ещё и огромного роста, но определить его уверенно представлялось сложным. Исполинская текучая фигура напомнила Биркину то ли борца сумо, то ли Джаббу Хатта из «Звёздных войн». Незнакомец весь был увешан золотыми цепями, серьгами и перстнями, словно древний идол.
Негр поднял веки, и оказалось, что его глаза в полутьме горят ярче золота. Это были глаза кого-то очень древнего, очень сильного и очень мудрого.
— Поднимись, Лев.
В отличие от водителя, Папа Андрэ говорил с ним по-французски. Что ж: после лестницы эти несколько ступенек уже не пугают…
— Лев, ты знаешь слово «сядь»?
— Да.
— Ну так сядь.
Биркин повиновался: сел на разноцветный ковёр по-турецки. Папа Андрэ долго рассматривал своего гостя, не произнося ни слова. Да, он не представлялся — но ведь тут всё очевидно. А ещё Биркин безо всяких слов понимал, кто Папа Андрэ такой. Об этом словно шептали на ухо, подсказывали: