- Как выть?
- Волком. Как перестану, ты подходи, развяжи ей ноги, дай напиться сладкой воды, огладь, тихонько веди в манеж и примечай, как она пойдет. Если станет рваться из рук - не помогло лечение, а если к тебе станет жаться - вылечилась! Ну, пойду.
Я стоял за углом и слушал тоскливый, подлинно волчий вой. Артистически выл старый цыган. В манеже забились в испуге лошади, дневальные метались, их успокаивая.
- Иди! - шепнул Степан Авивович, выходя из-за угла. Я подошел к Амбе. Она мелко дрожала всем телом - в Канаде волков много! Я развязал ей ноги. Она встала, пошатываясь. Жадно стала пить подслащенную воду. Я повел ее в манеж неторопливо, успокаивая голосом и похлопывая рукой по шее. Не шарахалась, «лечение» подействовало! В кормушке для нее был приготовлен хлеб и сахар. Она не сразу стала есть. При скупом свете конюшенного фонаря я видел, что она внимательно смотрит на меня. Потом вздохнула, нащупала губами кусок сахара, захрустевшего на зубах. Сгрызла все. Подняла голову и неожиданно положила ее мне на плечо.
- Иди, начальник, домой! Ты для нее теперь первый друг. Ты - от волков спас и пожалел. Кобылы, как бабы, любят, что бы их жалели.
«Ремонтная команда» прожила в артполку всю зиму. Но уже с Нового года цыгане делали все неохотно, после долгих напоминаний. Иногда они пропадали целыми днями в Новой Деревне: готовили к весне телеги. Да и работы для них почти не оставалось. Канадки «уважали» теперь не только цыган, но и моих кавалеристов. Все ходили под седлом или в хомуте - кому какая служба предстояла.
Двух крепких, рослых кобыл артиллерийского сорта, к сожалению страдавших неизлечимой плечевой хромотой, выбраковали, продали цыганам. Им быстрой езды не требовалось, а шагом эти вишнево-гнедые лошади повезут хорошо.
Наступил март. Как-то у дверей конюшни я увидел маленького цыганенка в коротенькой рубашонке, не доходившей до пупа. Он стоял босиком в оттаявшей луже, щурился на солнце, блаженно улыбался. Я понял, что скоро моя команда попросит расчета.
Они ушли «по-английски» - не прощаясь! Исчезли в ночь на первое апреля (день-то какой выбрали!).
В общежитии - пусто. Ни железных кроватей, ни тумбочек, ни табуреток, ни бака для кипяченой воды, ни винтовочной пирамиды. Вынули цыгане дверцы, вьюшки из печки, чугунные части плиты, содрали всю электропроводку, отвинтили ручки дверей и даже сняли часть досок пола.
- Они им для телег, наверное, понадобились, - почему-то шепотом сказал Каблуков. - А остальное имущество, товарищ начальник, было сильно «бу» и подлежало списанию. Большого спроса с нас не будет.
- А скажите, дневальные не заметили, сильно ли хромали купленные цыганами лошади?
- Ни Боже мой, не хромали. Чудно! Комиссия из округа признала тех гнедых вовсе не годными, а ребята говорят, что широкой рысью шли, аж искры из мостовой выбивали!
Откровенно говоря, я никогда и не верил, что они были хромые.
А знаете, какова дальнейшая судьба Амбы? Кудрявцев был одним из лучших спортсменов-конников Ленинграда. И, подготовив Амбу для выступлений в стипль-чезе, он выиграл на ней очень много призов. А судьба потомства Амбы не менее интересна, чем её самой, но эта уже совсем другая история. Федор Федорович намеревался написать об этом отдельный рассказ, но не успел.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1 Ростом в 2 аршина и 5 или 6 вершков (примерно 170 и 175 сантиметров).
2 Дом Шишмарева (№ 87 по Приморскому проспекту) - ценный памятник архитектуры, одна из немногих сохранившихся в Ленинграде деревянных построек начала XIX века (архитектор Мельников), украшенная портиком с колоннами и деревянными резными барельефами.
3 В 1910 году линий-улиц насчитывалось уже пять, затем шесть и семь. В 1941 - 1943 годах большинство деревянных построек Новой и Старой Деревни было разобрано на топливо.
4 Шаркунцы - плоские, круглые, собранные на одну ось металлические пластинки.
5 В армии «ремонтом» называется пополнение лошадьми. Ремонтная команда занимается первоначальной выездкой лошадей.
6 Палаты Кикина - ценный памятник архитектуры начала XVIII века, каких в Ленинграде немного. Дом был позабыт, запущен, превращен в казармы. В 1950-х годах реставрирован.
7 Закрутка - небольшая палочка с петлей, которой захватывается конец верхней губы лошади и несколько закручивается. С помощью закрутки строгих лошадей заставляют стоять спокойно, давать себя ощупывать и ковать.
.