«На конскую ярмарку?» - спрашиваем.
«Нет. Едем к фабрике мясной муки, которой инкубаторных цыплят кормят. Муку эту делают из лошадей».
«Быть того не может?!» - говорим.
«Совершенно точно, - нам отвечают. - У нас теперь больше автомобили в ходу, а не лошади».
И действительно, рано утром подъехали к фабрике, а на выгоне у ее ворот в левадах, огороженных колючей проволокой, - табун голов на триста и с ними ковбои в полной форме, только без револьверов у пояса. Обратно объяснили нам, что в Канаде не одобряют, чтобы людей запросто шлепали. За такие дела здесь судят и вешают. Это в соседней Америке свободно насчет того, чтобы пристрелить. Туда, говорят, не езжайте, а у нас в Канаде можете жить с полным удовольствием.
«А почем коней продаете?» - спрашиваем.
«Без выбора - двадцать пять долларов, с выбором - пятьдесят долларов. О''кей, - говорят, - мол, выбирайте».
Укажем на лошадь, ковбои мигом аркан ей на шею и тащат к столу, за которым наши ветеринары устроились. Василий Иванович Благодетелев поначалу мое мнение спрашивает и тех, что со мной были посланы: как вы понимаете экстерьер и масть? Подходит? Мы, конечно, многих аннулировали, особенно пегих и чубарых - их там огромное множество. И еще трехшерстных. Не понимаете? Ну, когда перед у нее вороной, серединка рыжая, а зад - серый. Куда такую? В обоз только. Нам подай боевого коня, чтобы он строя не портил. Так что отбирали рыжих, гнедых. Вороных и серых там вовсе мало. Но экстерьер у всех хороший. Сортность разная: и под седло командиру, и рядовому бойцу, и в тачанки, и пушки возить. Туловом они длинные, подпруга глубокая - объемистые лошади. И поэтому кажутся коротконогими. Но это ошибочно. Ноги вполне нормальные, цыбатых (2) вовсе нет. В Ленинграде я после ходил к памятнику у Инженерного замка: под Петром Первым - лошадь, сходственная с канадскими.
Аллюры от наших отличаются: рысь - мелковата, шаг - торопливый, будто всегда спешат. На скачках уступают нашим, скажем, дончакам, зато средним галопом идут охотно и десять и пятнадцать километров - без возражений. И еще, страсть какие прыгучие. Любое препятствие берут без сумления, словно ее тому обучали, - степная лошадь! Собак не одобряют, видно путают с волками. Чуть зазевался какой барбос, канадка его копытцем по лбу - и амба, нет собачки.
Ну, как одобрим, ветеринары по своей части критику наводят. Утвердят кандидатуру и ножницами - рраз! - челку отхватят. Вроде как в старину лбы новобранцам брили. И загоняют ковбои этих стриженых в отдельный загончик.
Отобрали голов с сотню.
«О''кей! - говорят ковбои. - Остальных мы на бойню погоним, там, поди, заждались!»
И погнали. Ужасть посмотреть! Вы ж знаете, лошадь завсегда смерть чует - и свою и чужую. Сопротивлялись они, не шли. Ковбои фейерверк зажигали. Они, конечно, шарахнутся и побегут к воротам бойни. Ковбои безжалостно смеются, предлагают:
«Хотите посмотреть, как там их электричеством кончают?»
«Эх вы, - говорим, - ковбои! У нас сердце кровью обливается за таких добрых коней, пусть они и негожей масти, а вы - «посмотрите»!»
Одна кобылешка даже на своих хозяев бросалась. Идет на задних ногах, как в цирке, и норовит ковбоя копытом по лбу! А он ей палкой по морде!.. А кобыла такая крепенькая, стройненькая, рыжей масти - моей любимой. Только отметинами чрезмерно богата: ну, пролысинка - это подходит, ну, чулки на передних ногах - правый повыше, а вот задние. Не знаю, как вам объяснить. Штаны не штаны, а так, сильно длинные белые чулки и в крапинку. Очень мне ее стало жалко, я говорю начдиву Чайковскому, что, может, она из выродков той испанской породы, которую Петр Первый обожал? Может, возьмем как образчик? Посмотрел он на меня, усмехнулся, но понял мое страдание и говорит:
«Разрешаю принять!»
Подвели ее к столу. Стал ветеринар ей ганаши (3) щупать, аркан слегка пораспустил, а она как голову из петли выдернет, как развернется да как даст! - полетел Василий Иванович Благодетелев кувырком, и стол опрокинулся, лекарства всякие в бутылях попадали, разбились. Ковбои загалдели, арканами закрутили, она - ходу! Да не в сторону, где бы ее мигом обратали, а в табун. За ней гоняются, а она промеж других лошадей юлит. Устали, взмылились и ковбои, и кони ихние. Наконец накинули аркан.
«Амба!» - сказал начдив Чайковский, бывший черноморский матрос.
А Благодетелев поясницу трет - ушибла его кобыла, говорит сердито:
«А как прикажете в ведомость записать? В инструкции указано: пегих не брать».
«А видите, Василии Иванович, что у нее грива и хвост седые, значит, форменно игреневая масть».