— Привет? — позвала я.
Шанти высунула голову из кабинета папы с телефон возле уха. Она улыбнулась и прошептала:
— Приготовь себе кофе, Адель. Я скоро освобожусь. Твой отец на заднем дворе.
Я кивнула, и она вернулась к разговору.
Внешне дом детства, где я проводила половину времени, ничуть не изменился. Но внутри произошли кардинальные изменения. В хорошем смысле. Вся старая папина мебель исчезла. Рядом с длинной белой кушеткой стоял бархатный диванчик расцветки павлиньего пера. Рядом стояли торшеры из тёмного дерева и низкий длинный кофейный столик. На стенах висели большие интересные минималистичные картины в монохромных тонах. Серебряные, синие и изумрудно-зелёные штрихи были добавлены повсюду, в том числе и в расцветках диванных подушках. Вероятно, мне бы никогда в голову не пришло соединить эти цвета вместе. В некоторых предметах мебели чувствовалась ретро-атмосфера пятидесятых годов. В общем, всё выглядело словно из журнала. Шанти знала своё дело.
Задняя веранда стала больше с моего последнего визита. Однако моё любимое старое дерево джакаранда всё ещё стояло во дворе, обеспечивая местами тень и создавая беспорядок. Красивые маленькие фиолетовые цветы были разбросаны повсюду.
— Ты говорила мне, что идёшь спать, потом спускалась по дереву и убегала болтать с Питом, — проговорил папа, стоя на коленях в новой секции настила, с кистью в руке.
— Не знала, что ты знал об этом.
— Я знал. — Папа улыбнулся. — Он сказал мне, чтобы я не волновался, если не найду тебя.
— А я думала, что я умная. Мы обычно просто смотрели на звёзды.
Кивок.
— Кофе на кухне, если хочешь.
— Да, Шанти сказала мне. Я уже выпила свою порцию. Со мной всё в порядке, — сказала я. — У тебя есть ещё кисть?
Он поднял одну бровь.
— Хочешь помочь?
— Конечно.
— На столе.
Я взяла кисть и присела на корточки достаточно близко, чтобы дотянуться до банки с маслом, но достаточно далеко, чтобы не оказаться у него на пути. Слава Богу, я надела очки, день обещает быть жарким и солнечным. Запах масла и дерева вызвал в памяти старые воспоминания о папиной работе. Ещё запах сочной красной земли и пышной листвы. Так хорошо вернуться в город после стольких лет.
— Уверен, что у вас с Шанти есть планы на сегодня, — сказал он. — Считай я тебя предупредил.
— Поняла.
Молчание длилось пару минут.
— Ты осторожна с занозами? — спросил он. — Мне нужно было дать тебе перчатки и что-то куда можно упереться коленями.
— Ты не носишь перчаток.
— Мои руки покрыты мозолями. И кожа не такая мягкая как твоя.
— Со мной всё будет хорошо.
— Хочешь надеть комбинезон? Знаешь, масло не отстирается с твоей одежды, если на неё попадут брызги.
Я засмеялась.
— Всё будет хорошо, папа. Расслабься.
— Ну, это ты проведёшь остаток дня, пахнущая скипидаром. По большому опыту, могу сказать, что Шанти не фанат этого запаха.
Я устало кивнула. Это не первое моё родео с кистью и настилом. Некоторое время мы работали в тишине.
— Ты готовишься к вечеринке Бака/девичнику? — спросил он. — Это не будет чем-то большим, просто соберёмся с друзьями в пабе. Никому из нас не нужны текила и стриптизёрши.
— Конечно. Звучит хорошо.
— Сможешь познакомиться с девушкой Пита. — Он посмотрел на меня краем глаза.
Я старалась, чтобы моё лицо оставалось добрым и пустым.
— Да? Какая она?
— Кажется, достаточно мила. Думаю, она адвокат, — сказал он. — Все женщины, которых он приводит, кажутся милыми. Однако ни одна из них не задерживается надолго. Думаю, ты уже это поняла.
— Насколько я помню, тебе потребовалось некоторое время, что бы встретить Шанти и ты в это время не умирал от одиночества.
— Справедливо, — кивнул он.
— Кстати, она мне действительно нравится.
— Хорошо. — Папа засиял. — Ты ей тоже нравишься. Не переставала говорить о тебе с прошлой ночи.
Где-то рядом запела кукабара (прим. птица из семейства зимородковых, обитают в тропиках и редколесье Австралии и Новой Гвинее), и её трель наполнила воздух. Некоторые черношапочные манорины (прим. птицы из семейства медососовых, обитают в юго-восточной Австралии и Тасмании) протестующе закричали, в это же время зажужжали насекомые. Звук был похож на непрерывную волну, то поднимающуюся, то опускающуюся, но полностью не исчезающую. Природный мир казался таким ярким и живым.