- Пощупай.
- Конечно сухие: я ж видел, как он, когда мины полетели, прокладки из ботинок вынимал и в трусы засовывал!
Хохотали до слёз, до хрипоты и коликов, прыская от одного только взгляда друг на друга, от движения руки, поворота головы, изгиба брови.
А в медкаморке в два пинцета из раздетого донага Андрея вынимали крохотные кусочки стекла, обильно смазывая сочащиеся ранки йодом: он почти вбежал в двери базы, но задержался, пропуская кошку - в этот момент одна из мин угодила прямо в стоявшую у стены стопу оконных стёкол.
В на четверть наполнившейся кривой эмалированной чашке уже не звякало, а весь пятнистый, как далматинец, Андрей кривобоко, но счастливо улыбался, крутясь направо и налево, напористо шептал:
- Жена, когда начала в эту секту, ну, женский клуб ходить, сразу стала чудить. У нас дома пара иконок была, простенькие такие, на картонке, так она убрала - мол, идолам нельзя покланяться. Потом у сына все пистолетики и танки выбросила, а на меня наезжать начала, что бы я ему про "жестокость" ничего не "внушал". Ага, типа, пришёл домой и в тапочки, про экологию "рамблер" смотреть! Дальше - больше, вопрос ребром: "не хочу ли я себе настоящую работу найти"? Какую ещё "настоящую"? "А без насилия". Это, мужики, как же так? Во-первых, я другого ничего и не умею, более того, всю жизнь только этому и учусь. А, во-вторых, ... люблю я свою службу! Короче, дело дошло до обсуждения развода. Но хорошо, что у неё сеструха старшая баба умная, она-то про секту мне и объяснила. Ну, надо ж как-то человека спасать? Я договорился, пригласил из нашей поликлиники психолога. Тот раз у нас посидел, поговорил, два. Моя, вроде, прислушалась, опомнилась, и понемногу начала оживать. Как вдруг, перед самой командировкой, новая шиза: встретила её "ясновидящая", из того их "Зодиака", и зарядила, что, мол, мне всему в крови быть, всему-всему. От головы до ног. Ну, моя опять в истерику: "Хочешь сына сиротой оставить? Если не откажешься и не уволишься - всё, ребёнка не увидишь"! Ладно, вроде как перетерпел, подождал, пока успокоится, а самому-то в голову тоже запало. Блин, собираться нужно, а я ни спать, ни есть. Задумаюсь, и вроде как со стороны себя вижу: в крови. Про сына подумаю, вообще реветь хочется: малой ещё, кто ж его на ноги поставит? Безотцовщину? Блин, первый раз перед выездом так затрухался. Даже, чуть было, тоже к какой-нибудь знахарке не пошёл. Честное слово! А, оказалось, оказалось - такая мелочь! Мужики, это же такая мелочь! Но, однако, что ж, ведьма-то и вправду предвидела?
- "Предвидела"! Да случилось только потому, что ты в это поверил. Сам поверил.
- А как бы, как я не поверил?!
- Элементарно, Ватсон: сходил бы в церковь, свечку поставил, заказал, что б за тебя помолились.
- И чего?
- А ничего. Ничего бы не было. Вообще. Столько бы йоду сэкономили.
СОРОК ВТОРОЙ ДЕНЬ.
"2-е вооружённых грабителей завладели а/м ВАЗ-21099 белого цвета, г/н к087хн - 95 регион. Направились к 56 участку. Двигатель а/м 114907, кузов б.н.".
"Неустановленные лица, в камуфляжной форме, завладели а/м КАМАЗ-5511 - самосвал, оранжевого цвета, г/н н854еа - 05 регион. В а/м находился цемент в мешках.".
"Член БП Мадаев Б., для передвижения из Шали в г. Грозный использует а/м "Газель" белого цвета, грузовой вариант, без тента, регистрационный знак 185, 95 регион. А/м принадлежит жителю Шали Исмаилову Асланбеку Хамзатовичу 21.02.75 г.р., члену БГ Мадева Б.".
"Милые мои, как же я по вас соскучился. Вот уже второй месяц на середине...". Точнее, сорок второй день в Грозном. И... эх, что писать дальше, Иван Петрович никак не мог нафантазировать. Ну, не про ночной же бой, чтобы до времени запугать жену и тёщу? Нет, вот когда вернётся, тогда и порасскажет. Задним числом оно выйдет позабористей, ведь, можно будет, оценивая реакцию слушателей, и приврать по малой, с целью укрепления отцовского авторитета. А пока ничего, кроме пережитого чувства какой-то неправдивости, совершенной непохожести на то, чего ожидалось, он и не смог бы описать. Да что, собственно, он смог понять и прочувствовать, сидя возле цинка с патронами в кромешно тёмном спортзале? Иван Петрович все двадцать минут атаки набивал ленты для пулемёта, немного излишне суетясь и от этого не попадая в гнёзда, а когда попытался хотя бы взглянуть на чехов, то получил такую порцию матов за задержку, что даже как-то и успокоился: да, да, действительно, каждый должен на своём месте делать своё дело! На этом стоит и стоять будет "система", этим она побеждает и будет побеждать. А так-то и порискованней в его жизни приключалось - когда за плечами двадцать пять лет в одной банке с урками. Разглаживая листок, ногтём осторожно столкнул крохотную жёлтую с чёрными пятнышками божью коровку: не отвлекай! И, так, о чём же ещё?
Слева, метрах в двухстах, гудит перекрёсток. А здесь тишина. Продребезжит издыхающим движком водовозка, прошелестит под горку легковушка. И опять только кузнечики. По противоположной стороне дороги от источников тяжело поднимались чеченки, неся скапывающие корзины и сумки с выполосканным бельем. По одежде видно, что не городские - пять замотанных в платки, то ли молодух, то ли бабок. Разница-то невелика: в пятнадцать выдадут замуж, к тридцати десять раз родит, и что за это время увидит? Это же ей колоть дрова и носить воду, чистить в стайке и готовить, стирать, мыть, шить, ковыряться в огороде и нянчить. И всё молча, глаза в землю. Горянки, кажется, вообще не говорят, если их конкретно не спрашивают. Да и то, если спрашивает муж, отец или ещё кто из ближних родственников. Выросшие-то в долине, в городах, немного поживее, а те точно чурки, роботы деревянные. Единственно, где можно увидеть хоть какую-то эмоцию, это когда с автовокзала на проспект, мимо ОКПМ выворачивают междугородние "пазики" и "газели": в тот момент к окнам липнут совершенно нормальные женские лица с жадно раскрытыми обычным человечьим любопытством глазами. Всегда ж кажется, что стекло защищает тебя от встречного внимания, и поэтому можно безбоязненно разглядывать русских солдат. О которых в станицах и юртах говорится столько и такого.
За женщинами, кружа в догонялках, набегали весело перекликающиеся ребятишки. Три девочки, не старше двенадцати лет, и мальчонка. Совсем крохотный, но в специально пошитом камуфляжике. Вот, едут с гор, заселяют руины. Каждый день всё новые, новые. Зачем? Ведь даже не пытаются сменить образ жизни. Да ладно сами, главное, детей бы учили, детей-то нужно вводить в большой мир, приобщать к общечеловеческому. Ведь только обучение всех и равняет. Белых и чёрных. И жёлтых с красными. Как говорилось: "учиться, учиться и учиться". А многие девочки даже не ходят в школу: мол, женщина - всё одно домохозяйка. А мужик - ...? Ну, если потребуется, то родственники всегда помогут, скинутся и купят права или диплом. Хоть инженерный, хоть медицинский. А зачем учить? Всё равно ж ему не работать. Нет этого у нохчей в крови - работать. Другое дело завладеть. Родственники и в этом помогут.
Прямо по проезжей части, закинув руки за спину и почти пополам согнувшись, быстрыми шагами поднимался сухой белобородый старик. Круглая, расшитая серебром по зелёному бархату, шапочка, длинная, до колен белая рубаха под старым пиджаком, мягкие сапожки - ваххабит? Или этот, суфий? Надо Рифата попытать, чем они различаются. Кроме мозоли на плече и отсутствия трусов.
"Погода стоит жаркая, а какая у вас? Мы тут все загорели, как ...". Как кто? Черти? Или "черти"? Кто первый и когда им такое погоняло придумал? Поди, местные казаки, они в эту бесконечную войну религиозный смысл вкладывают, ещё от прадедовских времён. И, правда, разве ж это люди воруют людей? Взрывают спящие дома, электрички? Отпиливают девятнадцатилетним солдатикам головы? Насилуют старух, пытают детей? Все они, члены БГ, БП и БФ - бандгрупп, бандподполий и бандформирований - "черти". Старо, но точнее не придумаешь.
"Со здоровьем у меня полный порядок, даже немного поправился. Давление в норме". "И...". Ну, "и"? Что ещё?..