Справа, над столиком для посетителей, висит небольшая репродукция "Купания красного коня" Петрова-Водкина – предмет постоянного раздражения нашего парторга ("Не такой это кабинет, чтобы в нём голые оргии вывешивать!"). Под картиной, на полированном столике, – огромная керамическая пепельница, собравшая в своём колорите все буйные цвета репродукции (храню эти вещи до сих пор). Слева, в качестве валерьянки парторгу, – маленькая фотография Ильича во весь рост на фоне библиотечных книжных полок (он же: "Вот это да! И где ты только такую раскопал? Даже у меня такой нет!").
Докладывает по связи дежурный, пришёл Доктор. Почта просмотрена, пусть заходит. Развалившись в кресле (это мой друг, врач нашей заводской медсанчасти), Доктор докладывает о готовности к дальней поездке на Алтай. Его "Волга" проверена и заправлена. Радио сообщает, что Чуйский тракт расчищен от снега. Продукты, оружие, снаряжение, гостинцы алтайцам загружены. Вести машину будем посменно, меняться каждые два часа.
– Вот только мороз не по прогнозу. У нас 26, а там, я звонил, 31. Спирта-то я взял достаточно… – затем, с подковыркой, – Наш, медицинский, небось, почище вашего будет.
Я молчу, хотя знаю, что заводу поставляется спирт высшей очистки – так требуют специальные технологии. Гурманы-снабженцы за этим привередливо следят. Доктор продолжает:
– Но всё равно боюсь, замерзнем на лошадях. Надо бы у наших вояк попросить новые валенки, у них особые, тёплые, ведь постовые-то в таких все ночи на наших охранных вышках простаивают…
"Наши вояки" – это один из полков войск МВД, которому поручена охрана периметра завода, его цехов и отделов, зеков-строителей, инфраструктуры. Тут же звоню начальнику штаба полка и излагаю эту просьбу. Не успели мы с Доктором последний раз проработать маршрут похода и набор вещей с собой, как докладывает дежурный из приёмной: к вам военная делегация. Всё ведь рядом. Пусть войдут.
Входит молоденький лейтенант, за ним – солдат с мешком. Оба с мороза, румяные и серьёзные. Лейтенант:
–ТоварищГлавныйИнженер! Ррэшитеобратитьсяпоприказуначальникаштаба докладываюгруздоставлен – куда?
Тем временем шустрый солдатик с любопытством зыркает по интерьеру, аппаратуре связи и вообще по углам. Совсем юный мальчик, похож на моего сына.
Сын. Что мне делать с сыном, ума не приложу.
Тыкаю пальцем в кресло возле Доктора. Лейтенант солдату:
– Ложи. Аккуратней. Так. Встань подальше.
Ко мне:
– Приказано доложить, инвентарь списан. Рршите идти?
Договариваемся выехать в 4 утра. По пути домой, в машине, в голове свербит: как же так? Спирт, валенки – на какие это шиши? Как-то неловко. По возвращении валенки отошлю с благодарностью. Если Доктор не выменяет их алтайцам на травы, мумиё или панты. Тогда начштаба – часть этой мены. Со спиртом Доктор пусть сам разбирается.
Дорога с коротким привалом в страшной, чудовищно одинокой избе на берегу промороженной речки занимает около полусуток, – и мы оказываемся в такой глуши, какой сейчас, наверное, уже и не существует. Это далеко, вёрстах в тридцати за Онгудаем в сторону Ини, потом ещё столько же влево, на восток. Там расположилось небольшое стойбище; нас ждут несколько маленьких алтайцев и таких же маленьких лошадей. Лошади для нас со стременами. Дует холодный ветер с мелким снегом.
Мы переодеваемся в тёплую одежду, переобуваемся в новые солдатские тёплые, но совершенно каменные валенки (как это свойство помогло потом!). Наскоро чокаемся с алтайцами, немного перекусываем. Почти вовремя успевает к сбору ещё один участник охоты – местный КГБ-шник, симпатичный майор. Он сразу же после знакомства достаёт из своего багажа и протягивает мне "калаш". Я удивляюсь и вежливо отказываюсь – у нас прекрасные винтовки. (У меня, например, хорошо пристрелянная биатлонная винтовка калибра 6,5мм моего приятеля, олимпийского чемпиона мира). Майор пожимает плечами: как хотите, мне было приказано. Доктор ухмыляется – он умеет готовить мероприятия. Я ему грозно шепчу: автомат – это тебе не валенки! Он хмыкает, по его разумению это всё равно.
Алтайцы распределили по лошадям все наши грузы, часть поручили нам разместить в заспинных рюкзаках и дают команду садиться. Ни у меня, ни у Доктора, ни даже у майора это сразу не получается. Казалось, лошадки низенькие, стремена удобны даже для массивных солдатских валенок, но … Как только я сажусь на лошадку, она начинает дрыгать крупом, пытаясь меня сбросить, и, кроме того, исхитряется несколько раз укусить то за одну, то за другую ногу. Спасают каменные валенки. То же самое и с Доктором, и с Майором. На вопросы наши – в чём дело? – уже немного закосевшие алтайцы угрюмо отвечают: