- Дева Мария, что это за твари?
- Заткнись, сопляк и слезь оттуда, пока я сам тебя на землю не сбросил. Срать я хотел на то, что это за мерзость, надо выбираться отсюда, пока... - не успев договорить он согнулся пополам, и его обильно вырвало на пол, после чего привалился к стене и обмяк.
Ник не знал, что ему теперь делать, и обойдя несколько раз дом в поисках лаза или чего-либо что помогло бы им сбежать, сел у противоположной стены и принялся ждать. Еды им должно хватить на несколько дней, может быть осаждающие их создания уйдут. Еще бы прекратила болеть голова и тошнить, но может и это пройдет само. Ждать пришлось не долго, через пару часов, за которые Генри несколько раз приходил в себя и начинал что-то бессвязно говорить Николасу, шум на улице изменился: привычное уже урчание внезапно сменил тональность, и, после какого-то дробного стука о стены перерос в вопль множества глоток. Как мог быстро, парень залез на стол, и выглянул в окошко. Буквально под ним лежало тело одной из тварей, в голове которой торчала стрела, еще несколько стрел и болтов торчало из стены дома. В окошке же стало слышно, что в хор завываний примешиваются и людские крики, и лязг. Ничего похожего на страх или удивление в голосах людей не было, скорее это были команды. К сожалению, на ту сторону, где происходило действие, не было окна, и ему приходилось гадать о происходящем. Когда звук битвы стих, с улицы донеслись голоса:
- Потрошите цыплят ребятки, быстрее пока новые не набежали. Джордж, Фредди, айда глянем кого там такого вкусного бесята загнали.
- Пшли, хоть бы баба какая свежая, а?
- Да, баба б, не помешала, только нашим не говорите, не хочу месяц потом руку мозолить.
Показались трое мужчин в полном доспехе, без чьих-либо цветов. Один из них заметил мелькнувшего в окне Николаса:
- Гля, живые еще, от страха не сдохли, и вродь даже не обделались, не воняет. - он толкнул дверь, но та уперлась в бочку, лишь слегка приоткрывшись. - Открывай дорогуша, мы тебя не обидим. Один черт выйти придется, мы то сейчас уйдем, а вот цыплятки снова набегут, а может кто и позлее.
Спокойное отношение этих людей ко всему происходящему, и то как они расправились с тварями, внушали Нику глубокие сомнения в том, стоит ли вообще отвечать, но, поглядев на впавшего в бред Генри, он все-таки спросил:
- Вы вообще кто такие? Что за, храни нас Господь, дьявольщина тут происходит?
- Не баба.
- Ага, жаль. Слушай, у тебя действительно сейчас очень простой выбор: открыть и выйти к нам, или остаться тут и сдохнуть. А если командир решит, что ты ему почему-то не нравишься, то мы еще и дом подпалим. А как выйдешь, посмотрим мы кто ты такой, так и поговорить можно.
Немного подумав Ник пришел к мысли, что упираться все равно бесполезно, и ответил:
- Сейчас открою, только это, у меня тут раненый, поможете вынести?
- Да, о чем речь, поможем. Открывай давай.
Ник, раскачивая бочку из стороны в сторону кое как оттащил ее от двери и внутрь вошли солдаты. Один из них, с прихваченными сзади в хвост длинными волосами и кудлатой бородой, с которым видимо и говорил Ник, кивнул на сидящего Генри остальным:
- Хватайте этого доходягу, посмотрим, что там с ним. - и, переведя взгляд, спросил уже Ника - А ты у нас значит боец? И кому служишь, малой?
- Генриху Шестому, королю Англии и Франции.
- Ха, слыш Фреддии, ты мне теперь свой нож должен. Младший Генрих-то все еще держится. А тебя боец как звать? Хотя не, постой, дай угадаю... Джеймс? Нет, как Джеймс ты не выглядишь, а вот как Джонни - вполне. Короче ты Джонни.
- Не угадал, я...
- А я говорю - угадал, и на этом мы с тобой и сойдемся, если не хочешь получить нож в живот. Понял?
- Если бы не толпа людей - я бы с тобой поспорил - Ник сплюнул под ноги.
- Ну вот видишь же, голова то варит! Глядишь и толк выйдет. - он выглянул в проход, куда уже унесли Генри - а вот из друга твоего ничего уже не выйдет. - и крикнул - Сапоги! Сапоги снимите идиоты!
Ник рванулся было к выходу, но крепкие пальцы солдата сдавили его плечо, удержав на месте, но он смог увидеть, как стоящему на коленях десятнику одним ударом пробили голову небольшим топориком, а тело, сняв те самые сапоги, кинули в тот же самый костер.