Мама Вероники замолчала. Прекратив размешивать сахар в своем стаканчике, она сделала несколько глотков, а я за это время попытался переварить неперевариваемое.
В моей голове давно не было такой каши, но я попытался в кратчайшие сроки разложить все по местам. Информация полученная только что из первых уст, многое проясняла.
Я однажды слышал от Быкова о наличии у Вероники брата-инвалида, но это было лишь единожды, и я не придал этому никакого значения. Подобное известие резало по живому. После признания этой несчастной женщины я почувствовал себя еще большим уродом, а Быкова готов был закатать в асфальт. Я возненавидел себя и Быкова, да и все НАС, настоящих ПАЦАНОВ, так как уверен - брат Вероники пострадал по одной простой причине: какой-то козел, успел прилично нагадить в душу девушки, а она отыгралась на нем. Отвечаем на уже привычный вопрос - кто в этом виноват?
То, что Ника жила в придуманном мире не стало для меня новостью. Я с первой секунды понял что она особенная. Единственное что поразило - как она не смогла за долгие недели общения с Быковым обнаружить его фальшь? Как она могла видеть в нем героя своего романа? Как умная и начитанная девушка повелась на пустую болтовню и наигранные ахи вздохи?
Мне хотелось утешить маму Ники, хоть немного развеять ее опасения. Пусть я знаю всю правду, но ей от этой правды легче не станет.
- Вы не думайте о ней плохо. Скорее всего, Ника действительно просто оступилась.
Женщина с благодарностью посмотрела на меня:
- Спасибо вам, добрый юноша. Вот если бы кто-то позаботился и о падении Вадика, возможно сейчас он бы не был прикован к постели. Наверно, я просто плохая мать, раз не замечаю проблем собственных детей.
Я ничего не ответил. Мне не хотелось льстить и сыпать необоснованными словами «что вы, не наговаривайте на себя, вы прекрасная мама». Это звучало бы по меньшей мере фальшиво. Я был уверен в том, что дело не в воспитании, тем более женщина, стоявшая в шаге от меня, в принципе не могла быть плохой мамой.
- Думаю, все у вас будет хорошо. Ника сильная. Она обязательно выкарабкается. Простите, но я должен вас покинуть.
- Да, конечно. Но обещайте что будете навещать Нику, она должна знать в лицо того самого рыцаря, которыми бредит.
- Я буду навещать ее даже чаще, чем вы думаете и не потому что пообещал.
- Простите, юноша, но в этой суматохе я вообще забыла об элементарном воспитании и культуре общения. Как ваше имя? А то Ника очнется, спросит, кем является ее рыцарь, а я даже имени вашего не знаю. Меня, кстати говоря, можете называть тетей Надей или Надеждой Васильевной, как вам больше нравится.
- Меня Антон зовут, но не думаю что мое имя о чем-то скажет Веронике.
- Но все же. Приятно познакомиться, Антон. Знайте, вы всегда будете желанным гостем не только здесь, а и в нашем доме.
Если бы не Никина мама, я бы не покинул больницу так скоро и дождался бы пока она придет в себя. Мне безумно хотелось увидеть синеву ее глаз и лишний раз убедиться что с ней теперь будет все в порядке. Я бы не уходил из больницы и неделю и две, сколько было бы нужно. Но, во-первых - меня никто к ней пустит так как я не являюсь родственником; а во-вторых - рядом с благодарной Надеждой Васильевной, я чувствовал себя таким подонком, которых еще стоит поискать. С каждым ее «спасибо» я обливался холодным потом зная что причиной всему дурацкие игры в МАЧО, а не плохое воспитание.
21
В школе о происшествии узнали быстро, но друзей среди одноклассников Ника не успела завести, так что ее падение было просто очередной темой для обсуждения, не больше.
Заходя на школьный двор, я издалека заметил Быкова на нашем обычном месте. Он с кем-то болтал по телефону. Сначала я решил полностью игнорировать его, как будто бы он стал невидимкой. Но с каждым шагом приближаясь к нему и не видя на его лице даже намека на боль или хотя-бы тревогу, я понимал что будет трудно не замечать вполне себе счастливой рожи.
С каждым шагом сокращающим между нами расстояние я чувствовал как в моем теле нарастает гнев. Мое сердце начало биться учащенно и с такой силой, будто передо мной стояла Златовласка, а не Быков. Я каждой клеточкой ощущал прилив адреналина, меня просто накрыло волной ярости.
Сам не понимая как это произошло, в следующее мгновенье я уже сидел верхом на Руслане и что есть силы рихтовал ему лицо. Я видел ужас в его глазах, видел как его смазливая рожа превращается в кровавую кашу, но не мог остановиться. В голове яркими вспышками возникала картинка лежащей в куче мусора девушки с переломанными ногами и поломанной судьбой. Сила моих ударов росла с каждой новой вспышкой.
Окровавленное лицо Руслана Быкова не вызывало во мне никаких эмоций кроме желания изуродовать его до такой степени, что б ни одна, даже самая тупая телка, не повелась на этого урода. Мне хотелось вырвать его язык, что б он онемел и не смог больше произнести ни единого лживого слова. Я бы с удовольствием лишил его глаз, что б они больше никого не смогли заворожить своей фальшивой красотой. Моя ненависть к бывшему другу была такой сильной, что и представить страшно, чем бы это все могло закончиться.
Не знаю кто именно стащил меня с Руслана, знаю только что это был не один человек, а три. Дальше были разборки в кабинете директора, вызов родителей в школу, угрозы о передаче моего личного дела в кабинет полиции. Было много пустого трепа, но все обошлось.
На этом наша с Быковым многолетняя дружба прекратила свое существование.
Каждый день перед школой и после, я навещал Веронику. Хотя «навещал» это, наверное, не совсем подходящее слово. Я приходил в больницу, разыскивал дежурную медсестру, а если везло, то лечащего врача, и наводил все нужные справки. Через неделю ее из реанимационного отделения перевели в обычное и стали пускать всех желающий.
- Антон, ты бы зашел к Любимовой, а то все тайком да тайком, - как-то заботливо предложила пожилая медсестра Тамара Петровна, бабушка - божий одуванчик. - О тебе уже легенды среди нас ходют - ухажер - не ухажер, а каждый божий день часы по тебе сверять можно.
- Нет, Тамара Петровна, я пока не решил с чем идти к ней.
- А чего ж тут думать. Любишь ты девку, разве не понятно. - Бабуля удивленно развела руками. - Вот с этим иди. Вряд ли ей чего большего надо.