- Стой, проклятый краснокожий! - заорал он, лежа в грязи. - А не то я сверну тебе челюсть!
Индеец схватился за рукоятку боевого ножа и дерзко поглядел на преследователей.
- Иди сюда, краснокожий! - закричал второй. - Будь я проклят, если не заставлю тебя выпить за нашу победу!
Тем временем к ним подоспели остальные и с любопытством и удивлением уставились на незнакомца. Вид у него и впрямь был весьма странный. Волосы были старательно упрятаны под лисью шапку, но над верхней губой пробивался светлый пушок. На нем были индейские куртка и мокасины, но этот наряд дополняли штаны вполне цивилизованного человека. На щеках еще виднелись следы раскраски, но руки были белые, хотя и с легким загаром. Впрочем, последние сомнения разрешали его озорные голубые глаза.
- Полагаю, что вы уже довольно на меня нагляделись, - насмешливо и чуть раздраженно сказал Джеймс Ходж.
Да, то был наш старый знакомый, молодой мичман, который, одолев многие мили пути по лесам, через реки и болота, добрался наконец до здешних мест.
- Черт побери! - после долгого молчания воскликнул один из зевак. Выходит, ты не индеец?
- Я - англичанин, - улыбнулся Джеймс.
- Англичанин! - эхом откликнулись десятка два голосов.
- Но что вас завело сюда? - спросил Джеймса человек в зеленом камзоле.
- Ноги, - шутливо ответил юноша, но никто из окружающих его людей даже не улыбнулся.
- Сударь! - сказал ему один пожилой горожанин. - Вы находитесь в штате Луизиана. Перед вами граждане Соединенных Штатов. Человек, задавший вам вопрос - наш констебль, и подобные шутки тут неуместны.
- Мы прибыли на корабле...
- На корабле! - снова повторили все собравшиеся.
Послышался глухой ропот.
До городка только что дошла весть о высадке английских войск и о захвате ими американских канонерок на Миссисипи. И хотя поражение это было весьма малым по сравнению с победами американцев на озерах Эри и Камплейн и на море, все очень встревожились.
Отойдя в сторону, констебль о чем-то тихо заговорил с несколькими ополченцами, то и дело подозрительно поглядывая на юношу. А потом подошел к Джеймсу и сказал повелительным тоном:
- Сударь, у нас возникли в отношении вас некие подозрения, а посему извольте следовать за мной.
- Кто вы такой, чтобы приказывать мне?
- Кто я, вы уже слышали. А все остальные - граждане Соединенных Штатов, и наши страны, как вам должно быть известно, в настоящее время пребывают в состоянии войны, - спокойно и с достоинством возразил констебль.
- Что ж, я последую за вами. Надеюсь, что буду под вашей охраной.
- Вскоре вы получите возможность удостовериться в этом, - сухо ответил констебль.
И все тотчас же направились обратно в город.
21
В те времена в Опелоузасе было всего-навсего двенадцать деревянных домов, и лишь несколько из них были оштукатурены и выкрашены в зеленый цвет. К таковым принадлежал и дом мирового судьи, как тут его называли, сквайра.
Неожиданно изменившееся настроение толпы, похоже, не обещало Джеймсу теплого приема со стороны представителя гражданской власти, с которым юноше предстояло встретиться. Мрачноватая торжественность, с которой все шествовали мимо обнесенных заборами палисадников, и подозрительные взгляды, то и дело бросаемые на него ополченцами, свидетельствовали о повороте событий, весьма неблагоприятном для него.
Вдруг впереди послышалась музыка. Две роты во что попало одетых ополченцев важно вышагивали по улице по колено в грязи, а два музыканта бойко наигрывали "Янки-дудль". При виде столь нелепого зрелища наш англичанин поначалу остолбенел, а затем громко расхохотался. Однако никто из сопровождающих его даже не улыбнулся. Людей все прибывало, и когда они наконец подошли к дому сквайра, казалось, сюда сошлись все жители городка.
Констебль отворил дверь и пропустил Джеймса вперед. Охваченные любопытством люди ринулись было следом, но тут констебль крикнул:
- Тихо! Сквайр завтракает!
И все мгновенно подались назад.
В доме остались лишь констебль и оба преследователя Джеймса.
- Милости прошу! Не желаете ли позавтракать с нами? - обратился к ним пожилой мужчина весьма цветущего вида.
- Пожалуй, вот этому парню не мешало бы немного подкрепиться, сказал один из выпивох и плюхнулся в кресло.
- Присаживайтесь к столу, сударь, - сказал сквайр юноше, не поднимая глаз от своей тарелки. - Берите все, что вам по вкусу. Эй, старуха, принеси чашку!
Старуха, то есть хозяйка дома, налила гостю кофе, а ее дочь положила перед ним на стол салфетку. Обе держались столь доброжелательно и учтиво, что юноша сразу же проникся к ним симпатией. А когда хозяин повторил приглашение, Джеймс поклонился и принялся за еду.
- Ну, а вы пока можете выпить, - сказал сквайр остальным, указав на заставленный бутылками мадеры, портвейна и виски столик. Те не заставили себя долго упрашивать и, наполнив бокалы, выпили сначала за здоровье сквайра и его семейства, а потом и за здоровье Джеймса.
Хозяйка то и дело приветливо поглядывала на юношу, а две ее миловидные дочери, казалось, и вовсе позабыли о макрели, лежащей перед ними на тарелках. Один лишь сквайр как ни в чем ни бывало продолжал неторопливо поглощать кушанья, ибо, судя по всему, был человеком основательным и всякому делу отводил надлежащее время.
- Выборы уже закончились? - спросил он наконец.
- Нет, успел выступить с речью только мой брат, - ответил констебль и недовольно покосился на Джеймса, который своим неожиданным появлением лишил его брата половины слушателей.
После этого примерно еще на четверть часа в комнате воцарилось молчание. Когда тарелки были убраны со стола, сквайр отворил дверь и впустил ровно столько людей, сколько могло без излишней тесноты поместиться тут.
- Итак, констебль, - важно произнес он, кладя на приставной столик стопку бумаги и ставя чернильницу, - кто может мне обо всем рассказать?
- Вот эти двое, мистер Джой Драм и мистер Сэм Слеб. Они первыми заметили этого молодого человека. А мистеру Драму удалось догнать и задержать его.
Почтенный мистер Драм, столь лестно охарактеризованный констеблем, вынул изо рта огромный комок жевательного табаку и, швырнув его в камин, приступил к рассказу о подозрительном незнакомце, пытавшемся улизнуть от них.
Затем мистер Слеб тоже выплюнул изо рта табак и, едва ворочая языком, подтвердил слова приятеля.
- Сэм, - укоризненно сказал сквайр, - вы опять напились в стельку. А ведь вчера, когда я вытащил вас из болота, вы дали мне честное слово в ближайшие шесть недель даже не глядеть на виски.
- И я сдержал его, черт побери! Можете спросить Джоя, я пил, закрыв глаза.
- Прекратите ругаться, а не то вам не поздоровится, - прикрикнул на него сквайр.
- Мне не поздоровится? - усмехнулся Сэм. - А пулю в брюхо не желаете получить?
- Потише, Сэм! Меня все равно не запугать!
Констебль между тем тоже решил внести свою лепту в изложение событий, но ему со всех сторон закричали:
- Помолчи, Дик! Ты пришел последним и ничего не видел!
- Ноя же констебль и имею право...
- Вот именно! Ты выполнил, что от тебя требовалось, а теперь не встревай!
Лицо сквайра отразило сомнения человека, которому надлежит принять решение огромной важности. Он явно не знал, как ему поступить с молодым человеком, ибо, кроме довольного странного наряда, не видел в нем более ничего подозрительного. Юноша держался спокойно и с достоинством, временами он с любопытством оглядывал присутствующих, и тогда на его губах появлялась легкая улыбка. Добрейший сквайр долго пребывал в задумчивости, то и дело почесывая затылок. Наконец он изрек:
- Молодой человек, что вы можете сказать в свое оправдание?