– Краснокожие убийцы! – выругался Роуч. – Неужели это отребье и вправду бродит где-то поблизости?
– Он ничего нам больше не расскажет, лейтенант! – В тоне, которым Бен произнес «лейтенант», чувствовалась такая мера превосходства и презрения гордящегося своим опытом, испытанного приграничного солдата к новичку в прерии, какую трудно было и вообразить. – Вы сами-то пораскиньте умом!
Роуч предпочел не заметить иронию и ощупал одежду незнакомца.
– Кто бы это мог быть? Подумать только, в суконном сюртуке в прерии!
Командир вольных всадников Бен подошел вплотную к узкоплечему офицеру и, когда тот снова выпрямился, едва ли не угрожающе вырос прямо перед ним.
– Роуч, слушай внимательно, что я тебе скажу. Я объясню тебе, кто это в суконном сюртуке. Золотоискатель, чтоб мне провалиться на месте. А кто еще, расфуфыренный вот этак, поедет в направлении Черных холмов? Только самоубийца или золотоискатель, ясно же. Сейчас он молчит как рыба, и вот в таком виде они его к нам послали! Знаешь, кто поступает так в этих землях? Знаешь, кто преследует золотоискателей, как заклятых врагов? Медвежье племя, банда убийц, со своим главарем, нашим бывшим скаутом Харри. Четырехугольник – это его знак! Его, и ничей другой. Где найдете четырехугольник или увидите рукоять ножа, выточенную в форме птичьей головы, знайте, с кем имеете дело! Готов поклясться, это Харри, подлец, сначала лишил золотоискателя языка и только потом отпустил. Это Харри послал нам его в насмешку, будто объявляя нам войну!
– Бен, а ну замолчи! Ты бредишь!
Вольный всадник слегка поутих и заговорил уже спокойнее.
– Слушай, Билл, а где ружье этого бедолаги? Ты его стащил?
– Нет.
– Он что, так и ехал по прерии без ружья?
– Да.
– Что же, выходит, его оружие захватили дакота. Проклятая свора, чтоб их!
– Теперь нам надо решить, что делать, – настаивал Роуч, охваченный явным беспокойством.
– Что делать, лейтенант? Да то и делать, что собирались. Нельзя позволить себя запугать и тотчас же сдаться. Проедем еще немного, около полуночи остановимся, построим укрепление и сделаем привал на ночь. До полуночи ни один краснокожий на нас не нападет. Индейцы всегда выжидают, когда мы устанем и нас сморит сон, то есть этак до трех-четырех утра. До двенадцати мы в любом случае еще можем двигаться.
– Хорошо, будем ехать до тех пор, пока ты не решишь, что нам угрожает опасность. Чем ближе к погранпосту мы остановимся на ночлег, тем лучше.
Кейт тихо вздохнула и отвернулась, собираясь кое-как добраться до своего фургона. Лейтенант Роуч ею не занимался, потому что отдавал приказ сняться с лагеря. Но один из конвойных, до сих пор державшийся в тени, помог девушке. Это был довольно высокий, худой человек, и Кейт показалось, что она его узнает.
– Томас… А что теперь будет с раненым?
– Ну уж куда-нибудь его пристроим.
– Нельзя так грубо обращаться с людьми. Перенесите его ко мне в фургон.
– Если Бен и Роуч позволят.
– Само собой, они обрадуются, что я предложила свою помощь.
– Заботливая маленькая мисс! Что ж, подождите минутку.
Томас отошел от нее и вернулся к командирам колонны. Кейт услышала короткий спор, но смысл пререканий от нее ускользнул, потому что мужчины привыкли изъясняться между собой на приграничном наречии, некой смеси английского, французского и индейских языков, которую Кейт с трудом могла разобрать, только когда обращались непосредственно к ней.
Наконец Томас возвратился с еще одним конвойным. Кейт предположила, что этот второй – Тео, брат-близнец Томаса. Выполняя желание Кейт, они внесли в фургон тяжелораненого незнакомца, а затем в фургон села и она сама. Потом близнецы попрощались с ней. Им было приказано ехать впереди колонны и вести разведку вместе с Биллом.
Длинная колонна повозок вновь двинулась с места. По спинам мулов со свистом заходили хлысты кучеров, высокие колеса, подпрыгивая, покатили по густой траве. «Совершенно так же, как до привала, – подумала девушка, – и все-таки совсем по-другому». Прежде опасность только снилась ей. Сейчас она стала угрожать ей на самом деле. Она чувствовала себя чужой и беззащитной среди этих грубых людей, которым больше не доверяла, а при одной мысли о врагах-индейцах ее охватывал смертельный ужас. Заснуть она даже не пыталась. Она потрогала лоб и запястье безмолвного, тяжело раненного беглеца, которого уложили на солому. Пульс его бился слабо. Кейт ничего больше не могла для него сделать и занялась собой. Она достала кожаную кобуру на ремне, открыла ее и извлекла пистолет, проверяя, заряжен ли он, а затем с каким-то странным чувством снова спрятала оружие.