Кейт наконец решилась. Она хотела умолить победителя вернуть ее к отцу за выкуп. Но стоило ей собраться с мыслями, как ее вновь испугал оглушительный стук копыт. Он долетел с северо-востока, и едва она его различила, как показался и верховой отряд, производивший этот шум. Отряд состоял из семерых молодых индейцев, примчавшихся на пегих мустангах. Эти семеро всадников были на удивление похожи друг на друга. Жилистые и гибкие, как влитые сидели они на своих неоседланных скакунах. Туго стянутые волосы их были иссиня-черные, кожа смуглая. Щеки, руки и грудь их были расписаны красными знаками. Все молодые воины без исключения были вооружены каменными топориками-томагавками, ножами, луками и стрелами. Вероятно, они услышали выстрелы и потому бросились на помощь Токей Ито.
Увидев отбитую у бледнолицых повозку с патронами и своего соплеменника, как ни в чем не бывало сидящего на козлах и почти не пострадавшего от рук врагов, молодые всадники издали громкий ликующий клич. Перед самым фургоном они, резко натянув поводья, остановили мустангов, и те поднялись на дыбы. Чтобы исполнить такой верховой трюк, требовалось немало силы, ловкости, дерзкой уверенности в себе, и Кейт невольно восхитилась их искусством.
Индеец, правивший повозкой, крикнул, и на зов его явился буланый. Дакота схватил свою винтовку, одним прыжком перемахнул на спину коня и так, верхом, замер перед своим отрядом. По мановению его руки один из юных воинов начал рапортовать о чем-то на языке, которого Кейт не понимала. Вслед за тем вождь дал воинам какие-то указания.
После этого трое молодых людей крупной рысью погнали мустангов в сторону блокгауза. Остальные четверо спешились, выпрягли мула и сняли с фургона полотнища парусины. Их предводитель приказал Кейт выйти из повозки.
Она послушно слезла с козел. Смущенная, она ступила своими маленькими ножками прямо в лужу. Чепчик ее сбился на сторону, из-под него выбились локоны.
Четверо молодых индейцев стали выгружать патроны и оружие из фургона и навьючивать его на мула и лошадей. Они работали быстро, не отвлекаясь. Никто не бросил на девушку ни единого взгляда, хотя всем, возможно, было любопытно, какую же добычу захватил их предводитель. Кейт обратила внимание, что у каждого воина пучок черных волос украшен клочком звериной шерсти, выкрашенной в красный цвет, и вспомнила слухи, что участники некоторых воинских союзов якобы носят подобные опознавательные знаки. Может быть, члены одного из таких союзов и совершили нападение на транспорт с оружием.
Как только все захваченное вооружение нагрузили на вьючных животных, вождь снова отдал приказ, и молодые воины ускакали в северном направлении. Когда они скрылись из глаз, вождь обернулся к Кейт, которая, погруженная в свои мысли, по-прежнему стояла в воде:
– Пойдем!
Девушка невольно вздрогнула, осознав, что, если она вообще решится заговорить, сделать это нужно немедля. Вождь не позволил своим воинам увезти ее, он сам хотел взять ее с собой. В противостоянии с индейцем она могла рассчитывать только на себя. Трудно было не утратить самообладания, только что обретенного в муках; страх вновь обрушился на Кейт, как мощная волна. Она беспомощно перевела взгляд на опустошенный фургон, эту последнюю частичку мира, в котором она жила до сих пор. Повозка стояла с опущенными дышлами, словно предвидя свою печальную судьбу, обрекавшую ее сгнить в глуши, на этом самом месте. Кейт отвела глаза от этого безрадостного зрелища.
– Мой отец даст вам за меня выкуп, – с трудом выдавила из себя она, тщетно пытаясь уловить на непроницаемом лице индейца хотя бы тень эмоций. – В чем бы вы ни нуждались, мой отец все может дать вам.
Девушка заранее придумала эту фразу, однако та прозвучала куда более неловко и беспомощно, чем понадеялась она вначале, и она со страхом стала ждать ответа индейца.
Индеец же не мог удержаться от улыбки.
– Кажется, Кейт Смит невдомек, что ее отец и я – предводители враждебных отрядов. Моим воинам нужно оружие и патроны. Майор Смит – человек чести; он не даст нам добровольно ни пуль, ни ружей, даже в обмен на собственную дочь. Оружием мы завладеем сами. – И дакота показал на опустошенный фургон.
Кейт готова была разрыдаться, но проглотила комок в горле и не дала воли слезам, а чтобы тверже держаться на ногах и производить хоть сколько-нибудь достойное впечатление, вышла из лужи на сухой песок. Она не стала больше ни молить, ни убеждать, а просто сказала: «Делайте, как вам будет угодно». Произнося эти слова, она преисполнилась уверенности, что дакота не поступит с нею бесчестно.