– Аматэрасу, спаси наши жо…
– Сержант! – заорал сверху Танака. – Следите за языком, какой пример вы подаёте будущим офицерам!
– Тут, тут… эта, как её…
– Что?
– Урина!
– Где?!
Танака тоже ломанулся в подвал, оступился и пересчитал боками все ступени. Грозно клацнул сработавший капкан.
– АААААА!
– Я думал, ты пошутил, – шепнул Суслик.
– Кто ж с такими вещами шутит.
– Р-разговорчики в строю, господа кадеты!
Тем временем Танака в панике тряс ногой, пытаясь избавиться от капкана. От незапланированной ампутации его спас жёсткий сапог и проржавевший механизм, из-за которого клешни не смогли сомкнуться до конца.
– Кто додумался поставить здесь эту штуку?
Сато на мгновение отвернулся. Хомячок быстро присел, подобрал что-то и сунул за ремень.
– Завтра разберёмся. А теперь забирай эту хреновину и из рук не выпускай. Хватит на сегодня приключений.
– Сержант! – позвал Танака.
– Что?
– Тут какие-то провода. И таймер!
За несколько секунд Сато успел помолиться всем богам, которых только смог вспомнить. Обратно его вернул голос Хомячка:
– Это всего лишь электронные часы, господин прапорщик.
Танака слегка успокоился и смахнул с бровей холодный пот.
– А… Ага. А провода?
– Мы не в кино, – сказал Сато и просто выдернул контейнер из креплений. – Держи.
Сержант снова воззрился на кадетов.
– А вы двое чтоб через минуту были в койках. Нарушение установленного распорядка обсудим завтра, жду с докладом. Всё ясно?
– Так точно!
Сато размашисто подтянул штаны и потопал за баюкающим контейнер прапорщиком.
Лишённый новой игрушки Хомяк почему-то не выглядел расстроенным. Наоборот, он блаженно улыбался.
Суслик поднял опрокинутый сержантом стул и уселся на него.
– Ты чего такой довольный? Веселье же сорвалось.
– Да как сказать, – протянул Хомячок, почему-то пряча руки за спиной.
Суслик тут же заподозрил неладное.
– Это ещё не конец, да?
– Нет, конечно.
В свете мигающей лампочки тускло блеснула воронёная сталь.
– Я тут у сержанта пистолет позаимствовал.
Хомячок помахал оружием и вытащил магазин.
– Смотри-ка, заряжен. Где-то тут консервные жестянки были, можно тир оборудовать.
Где-то вдали раздался панически-гневный вопль сержанта:
– МИНАМОТО!
– Эх, – протянул Хомячок. – Ну ладно, хоть патроны из магазина вытащу. Пусть попрыгает в оружейке когда сдавать пойдёт.
Глава 6 «Самоволка»
Утро для Суслика началось с обследования собственных ботинок на предмет наличия в них посланий от питомицы Хомячка. А всё потому, что сам Синдзи куда-то бегал ночью, чем вызвал неудовольствие Маюми, которую с собой, естественно, не взял. Она возмущённо мяукала полночи, и в конце концов Суслик запер её в туалете. Вернувшийся под утро Хомячок выпустил возмущенную кошку на свободу, и теперь Кадзуо ждал подвоха со стороны шерстяной Немизиды.
– Синдзи, что ты делал, когда все примерные курсанты академии его величества должны спать?
– Это секретная информация, мой любопытный друг. Всех карт я не смогу раскрыть никогда, – нарочито пафосно покачал головой Джунгарик.
– Или бери на свои секретные операции кошку, или спи дома, – ворчливо заявил Суслик.
– Я думаю, мы ещё придём к этому, – задумчиво проговорил Синдзи.
– У тебя многовато сил, мистер загадочность, после занятий мы это поправим в спортзале.
– Эй, что за нападки?
Но Кадзуо был неумолим, и на занятия Хомячок плёлся за другом с потухшим взглядом. Впрочем, долго грустить он не умел.
Первым уроком шла этика, которую преподавал Марико Хаякава – низкорослый, широколицый японец с постоянно задранным носом и высокомерным взглядом.
– Кадеты, каковы, по-вашему, нравственные отличия между гражданскими и военными? – начал он после приветствия.
Никто не спешил с ответом – преподаватель новый, как он ведёт занятия, насколько ему важны точные формулировки – неизвестно. Стоит к нему сперва приглядеться, дать дорогу смелым или нетерпеливым.
Хомячок, однако, ничего такого не думал, он просто мастерил из бумаги заготовки для водяной бомбочки.
– Кадет Миномото.
– А?
– Не «А?», а «слушаю, господин учитель».
– Слушаю, господин учитель.
– Отвечайте на вопрос.
– Э-э-эм… Военный лично ответственен за безопасность государства и готов пожертвовать ради него жизнью, в отличии от гражданского, – выудил из памяти определение Джунгарик.