– Я серьезно, – отвечаю наконец.
Нура опускается рядом и легонько толкает меня локтем в бок.
– Серьезно? Может, он твой отец. А может, и нет. Не надо делать поспешные выводы.
Слишком поздно.
Будучи ребенком, я много думала об отце. Порой я представляла его стоматологом или даже астронавтом. А однажды – хоть и никогда в этом не признаюсь – я пожелала, чтобы он оказался белым. По правде говоря, мне хотелось иметь белых родителей. Белый цвет означал красоту. Все мои куклы, модели и семьи, которых показывали по телевизору, были белыми. Это как с сокращением моего имени: с кожей на тон светлее и глазами покруглее жизнь бы значительно упростилась, а мир бы стал доступнее.
Снова смотрю на страницу.
– В Гарварде должна быть информация о студентах, – неуверенно вырывается у меня. Я никогда не осмеливалась разыскивать отца. Даже не завожу о нем разговоры – мама не особенно их поощряет. По правде говоря, меня сдерживает ее нежелание говорить о нем. Поэтому я молчала, не желая расшатывать лодку, в которой находятся двое – мать и дочь. До сих пор. Но и одной мне не следует соваться в эту тему. Друзья ведь и нужны для того, чтобы разделить ношу, разве нет?
Щелчок. Вспышка. Нура фотографирует страницу на телефон.
– Мы обязательно докопаемся до правды, – обещает она. Боже, мне бы ее уверенность. Ее самоуверенность. Хотя бы половину. – Ты в порядке?
Мои губы дрожат. Чувствую трепет в груди. Должно быть, грядет что-то большое. Грандиозное.
– Да, все нормально. Просто нужно многое обдумать.
Нура обнимает меня, крепко прижав к себе. Я тоже обвиваю ее руками.
– Не переживай, – произносит уверенный голос. – Мы разыщем его.
– Ты правда так думаешь? – Мои глаза блестят надеждой. На ее лице снова появляется кошачья улыбка.
– Скажи, а булочки с корицей – моя слабость?
– Судя по прошлому разу, да.
– Вот и ответ на твой вопрос. Мы найдем его, – быстро и уверенно кивает она.
О чем я и говорю. Либо вместе, либо никак.
2
Школа. Полдень. Вторник. Я несусь по коридорам Маунт-Шаста Хай. Прошло уже восемнадцать часов с тех пор, как планета сошла со своей орбиты, – я нашла книгу о редких орхидеях с полуоткровенным стихотворением внутри.
Вечер и утро прошли непросто. В голове роились вопросы: врала ли мама о том, что не знает моего отца? Если да, то почему? Знает ли отец о моем существовании? Почему тогда он не хочет со мной общаться? Это самая настоящая борьба. Старалась сохранить надежду, одновременно уклоняясь от мамы. Как же хорошо, что я умею увиливать. Под моей кроватью хранятся полбутылки персикового шнапса и парочка любовных романов (обедневший герцог плюс наследница из низшего сословия равно любовь навсегда). Мама, конечно же, ни о чем даже не догадывается. Самое главное – вести себя как обычно: девушка просто занимается своими делами, что тут особенного?
Вижу вход в библиотеку и бросаюсь вперед, проталкиваясь через группу ковбоев и двух девчонок – обеих зовут Хармони. За мной захлопываются двойные двери.
Наконец-то тишина. Вот бы от мыслей можно было избавиться так же легко. Среди стеллажей меня ждет Нура. Она вся как на иголках. Я тоже нервничаю. За последний час чат БАД наводнило сообщениями.
Нура: о боже, о боже, о боже.
Нура: Важные новости. Срочная встреча БАД в библиотеке во время перерыва на ланч.
Глори: Мы едим там каждый день.
Я:?
Нура: Не опаздывайте. Вы не можете этого пропустить.
Глори: Если это опять про третий сосок Дэнни Мастерсона…
Нура: ЕСЛИ БЫ!
Хансани: Хотя бы намекни.
Я: ??
Нура: Вот еще. И все испортить? Тебе придется подождать. Без обид.
Я тяжело вздыхаю – внутри как будто сдувается шарик, когда-то полный надежды. Скорее всего, важные новости Нуры никак не связаны с моим предполагаемым отцом. Она живет срочными встречами.
– Ну наконец-то.
Нура хватает меня за руку и тянет сквозь стеллажи. Мы оказываемся в углу, выходящем на северо-восток. Стройная шриланкийка Хансани и полуфилиппинка Глори с бровями, за которые я готова отдать жизнь и/или убить, уже ждут нас за нашим столиком. Это мои девчонки. Мы все обладаем одной уникальной способностью: достаточно одного лишь внимательного взгляда, чтобы понять чувства друг друга. Наша связь зародилась еще в начальной школе, где мы поняли, что нашим самым большим «недостатком» была наша внешность.