Я был неплохо знаком с работой этой студии, так как многие ее режиссеры и мультипликаторы, как это ни странно, были выпускниками нашего института: Дахно, Грачева, Драйцун, Пружанский, Черкасский.
Давид Янович Черкасский – блестящий режиссер и остроумнейший человек, сделал ленты, которые вошли в мировую фильмотеку мультипликации: сериалы «Остров сокровищ», «Приключения капитана Врунгеля». Ходили слухи, что в молодости, на вечере в одном проектном институте он, по глупости, совершил какой-то опрометчивый поступок. Сказалось, очевидно, действие горячительных напитков. Начальство этого не простило. Начались репрессии. Вот тогда, как мне говорили, за него вступилась Ирина Борисовна. Ей удалось его отстоять, и, как показало время, не напрасно: его фильмы стали гордостью нашего кино и получили многочисленные награды.
И вот к этой Ирине Борисовне мы отправились в гости. Ее маленькая двухкомнатная квартира-«хрущевка» находилась где-то на Лесном массиве. Мы потолкались в тесной передней, вручили цветы и конфеты, познакомились и прошли в комнаты. Пока хозяйка готовила чай, я осматривался. Первое, что меня поразило, это было кресло в гостиной. Я такие встречал в иллюстрированных каталогах среди очень дорогого антиквариата. Изогнутые элементы из твердого дерева переплетались в изящный узор. Я поинтересовался у хозяйки – уж не прибыло ли это кресло из Италии времен Возрождения?
– Вы правы, – ответила она. – Это кресло итальянской работы времен позднего Возрождения – где-то XVI век.
– А эти амфоры с отколотыми краями – они очень похожи на древнегреческие.
– Да. Этим амфорам уже больше 2000 лет. Они подняты со дна Средиземного моря.
Я начал разглядывать стены. На стенах висели акварельные этюды и эскизы. Я спросил, чьи это работы. Зная, что хозяйка художница, я уже заранее заготовил комплимент, так как работы были выполнены очень профессионально.
– А это Михаил Александрович Врубель. Они вам нравятся?
И вот тут я умолк. Я потерял дар речи. Когда мы сели за стол, я не выдержал и сказал:
– Как говорил Михаил Афанасьевич Булгаков: «Давайте объяснимся». Меньше всего я ожидал увидеть в стандартной маленькой квартире на Лесном массиве такой музей. – Объясните, ради Бога, где, действительно, антикварные ценности, а где бутафория, приготовленная, очевидно, для ваших фильмов большими умельцами.
– Это все подлинники, – сказала она. Да вы не волнуйтесь! Пейте чай и ешьте пирожки, я их сама напекла, а я вам все расскажу.
Оказывается, она была женой одного из наследников Адриана Викторовича Прахова – известнейшего деятеля культуры, художника, археолога, реставратора, искусствоведа. Он обладал большой коллекцией археологических и живописных ценностей, часть которых досталась и Ирине Борисовне. Благодаря ему Врубель оказался в Киеве, где он жил с 1884 по 1889 год. Прахов искал исполнителя для восстановления старых и написания новых фресок в Кирилловской церкви в Киеве и обратился с просьбой к Чистякову, чтобы он порекомендовал кого-нибудь из его лучших учеников Академии художеств в Санкт-Петербурге. Чистяков порекомендовал Врубеля. В его лице Прахов нашел великолепного ценителя древнерусского и византийского искусства.
В 1884 году Врубель прибыл в Киев и приступил к работе. В дальнейшем весь киевский период жизни Врубеля был тесно связан с Праховым и Мурашко. Он снял комнату на Маложитомирской улице и часто бывал в доме Прахова на Большой Житомирской, 40. По его же заказу он выполнил еще и фрески ангелов для Софийского собора и орнаменты для Владимирского собора в Киеве. Все работы, особенно крупные, связанные с Кирилловской церковью, он обсуждал в мельчайших деталях с Адрианом Викторовичем. Об этом свидетельствует их переписка. Бывая у них в доме, он подружился со всем семейством: с его супругой Эмилией Львовной, дочерьми и с сыном Николаем Адриановичем, который написал о нем впоследствии интереснейшие воспоминания. Врубель был неутомимым художником. Он беспрестанно рисовал и делал эскизы. Причем зачастую, не окончив начатой работы, приступал к новой. В частной коллекции Праховых сохранилось большое количество эскизов, этюдов, акварелей и рисунков великого мастера, как законченных, так и незавершенных.
«В кармане своей бархатной куртки Врубель постоянно носил маленький альбомчик, в который заносил все, что, бывало, случайно заинтересует его в минуту короткого отдыха на пути от дачи Богговут до Кирилловской церкви. Альбомчик этот бережно хранится в нашей семье, вместе с другим «Венецианским», – пишет Н.А. Прахов. Члены семейства Праховых – Эмилия Львовна и Елена Адриановна – стали прототипами некоторых фресок Врубеля.