– Никто больше в ресторане не почувствовал себя плохо, – замечает Карла.
– Знаю. Со мной такое теперь происходит довольно часто, – говорит Густаво задумчиво.
Карла и Густаво бесцельно гуляют по городу. Их почему-то тянет в район со сверкающими веселыми магазинами, вдохновенными гитаристами и аккордеонистами, играющими на каждом свободном метре. Они с удовольствием бродят, обсуждая товары, выставленные в витринах магазинов одежды и модных бутиках, не собираясь ничего покупать, просто изучая вкусы друг друга. Проходят мимо величественного здания универмага «Хэрродс». В витринах происходит нечто удивительное: пятьдесят, нет, по крайней мере сто красивых молодых людей стоят с плакатами с надписями: «Смерть политическим классам!», «Воры, верните наши деньги!», «Мы не можем больше голодать: боритесь за народное правительство!». Минуют картонные фигуры величиной в человеческий рост вполне узнаваемых символических персонажей: одетого в военную форму диктатора с надписью «Аргентина» на генеральской фуражке и других одиозных персонажей в нарядах от «Армани». Они слегка покачиваются в такт энергичной клубной музыке, которая звучит из скрытых от глаз прохожих колонок. Возглавляет протестующих настоящая красавица. Светлые волосы выбиваются из-под шерстяной шапочки и красиво падают на грудь. Она возмущенно говорит в микрофон:
– Тридцать тысяч наших граждан исчезли без следа при диктатуре! Мы все еще ищем их. А теперь исчезли и наши деньги! Не слишком ли много исчезновений?!
Густаво удивлен смелостью такого показа, однако молчит, не желая беспокоить Карлу. Они обмениваются мнениями по поводу расшитых джинсов, которые на сердитых молодых людях смотрятся очень привлекательно.
Карла берет под руку Густаво, а тот смотрит вперед, как бы не замечая этого, хотя и радуется в душе. Но пожатие все крепнет, он смотрит на нее и видит, что она смертельно побледнела и держится за него, чтобы не упасть. Карла вот-вот потеряет сознание. Густаво укладывает её на тротуар, чтобы облегчить приток крови к голове. На улице много народу, некоторые прохожие раздражены тем, что им преграждают путь. Другие останавливаются и предлагают помощь. Густаво заверяет их, что причин для беспокойства нет: просто они с Карлой давно ничего не ели, и она упала в голодный обморок.
Они находятся перед баром. Густаво входит и заказывает фруктовый йогурт, в котором много протеина и сахара, что должно успокоить желудок женщины. Подумав, заказывает йогурт и себе.
Карла все еще лежит на бетонной плите, и Густаво охватывает чувство беспокойства при виде того, как бешено вращаются её глаза. Он наклоняется, приподнимает ее, поддерживает и вставляет соломинку ей в рот.
– Пей, – говорит он. – Сразу почувствуешь себя лучше.
Карла слабо сосет жидкость и делает большой глоток.
Начинает кашлять и выплевывает все на тротуар.
– Не могу, – задыхается она, – ничего в рот не лезет.
Густаво очень встревожен и останавливает проезжающее мимо такси.
– Надо отвезти эту женщину домой как можно быстрее.
– Что с ней? Наркотики?
– Нет. Просто плохо себя чувствует.
– Если она испачкает салон, заплатит в двойном размере.
Густаво поднимает ее, хотя сам испытывает страшную слабость, и укладывает на заднем сиденье. Бросает взгляд паевой йогурт и понимает, что его желудок также ничего не приемлет. Он оставляет стаканчик на тротуаре и садится в машину. Такси на большой скорости несется по улице.
Дома Густаво сразу вызывает врача, который приезжает очень скоро. Он любезно улыбается, ставит на пол черную кожаную сумку и протягивает Густаво визитную карточку:
Карлос Фернандес
Пластический хирург
Член американского колледжа хирургов
Член медицинской ассоциации Аргентины и ассоциации аргентинских хирургов
– Наверное, произошла ошибка, – говорит Густаво, приходя в ярость. – Моя подруга очень больна. Она жалуется на боли в животе. Ей не нужен пластический хирург!
– Успокойтесь, пожалуйста. Давайте сядем. Не обращайте внимания на визитку. Давно пора исправить надпись. Конечно, это производит странное впечатление.
По-прежнему улыбаясь, он начинает откровенничать.
– Все верно, я одни из ведущих пластических хирургов в Буэнос-Айресе. Кому только я не делал всевозможных операций – политикам, бизнесменам, певцам, порнозвездам. Если вам по душе внешний вид человека, сидящего рядом к ресторане этого города, можете ставить последний песо на то, что я менял его облик! Я мог бы рассказать вам кое-что интересное… Но это к делу не относится. Суть в том, что времена изменились, и люди больше не заботятся о себе – специалистам моего уровня приходится осваивать новые отрасли медицины. Ничего страшного – чем я только не занимался. Помните: тело есть тело. Неважно, кто разрезает его, техника остается той же.
Врач обнадеживающе похлопал Густаво по плечу.
– Ну, давайте взглянем на больную.
Он склонился над Карлой, которая тихо стонала на диване. Потрогал пульс на шее и измерил кровяное давление; заглянул ей в рот и осторожно помассировал живот, бормоча время от времени:
– Интересно…
Закончив осмотр, он вновь обратился к Густаво:
– Есть ли поблизости ресторан?
– Да.
– Не теряйте времени. Бегом туда и возьмите две порции бифштекса с гарниром и соусом. Да побыстрее. Вперед!
Густаво не понимает, что происходит, однако настойчивость доктора заставляет его действовать. Он бежит в ресторан и делает заказ. Бифштексы готовятся добрых минут двадцать, и Густаво умирает от нетерпения. Наконец их приносят, и он бежит назад в квартиру с дымящимися пластиковыми тарелками в руках.
Дома его глазам предстает удручающее зрелище. Карла без сознания лежит на постеленной на полу простыне, а хирург разрезает ей живот. Там уже зияет широкий разрез с зажимами по краям.
– Дайте мне один, – обращается хирург к пораженному Густаво, застывшему на пороге с тарелками в руках.
Как только молодой человек протягивает бифштекс врачу, тот начинает быстро резать его на части скальпелем. Дует на него, чтобы остудить, а потом бесцеремонно счищает все мясо с тарелки в разрезанный живот Карлы. После чего убирает зажимы и зашивает разрез.
– Это должно помочь, – говорит он. – Не беспокойтесь. Порой нам случается прибегать к крайним мерам. А теперь будем ждать результатов.
Густаво по-прежнему не двигается с места. Доктор Фернандес берет у него из рук другую тарелку и жадно набрасывается на еду.
– Я страшно голоден, – говорит он. – У вас найдется соль?
Густаво идет на кухню и приносит соль. Хирург быстро доедает бифштекс.
– Очень вкусно, – заключает он.
Некоторое время они сидят молча.
– Вы смотрели новости сегодня утром? – спрашивает врач. – В Париже разразилась эпидемия чумы. И это в наше-то дни. А мы еще жалуемся на жизнь.
Густаво не отвечает. Доктор насвистывает популярную песенку, отбивая ритм по ручке кресла. Карла начинает шевелиться.
– Ага, – радуется врач. – Кажется, началось.
Карла стонет и с гримасой боли на лице трогает свой живот. Ощущает бинты и ничего не может понять. Постепенно до нее доходит суть происходящего. Доктор Фернандес похож на отца, который следит за первыми шагами маленького сына. Вдруг Карла испытывает спазм в животе: она приходит в себя, освобождаясь от последствий анестезии, и бежит и ванную, где её тут же начинает тошнить. Доктор не перестает ухмыляться, хотя Густаво замечает, что улыбка уже не такая широкая.
Спустя некоторое время появляется побледневшая и вспотевшая Карла.
– Как вы чувствуете себя, дорогая? – спрашивает доктор Фернандес.
– Немного лучше, – отвечает женщина.
Хирург с триумфом поворачивается к Густаво.
– Вот видите! А что я вам говорил?
Густаво все еще не верит в успех операции. Врач выписывает рецепт на нейтрализующее средство.