Когда мальчику исполнится 14 лет, он впервые открыто столкнётся с тем, что является одной из основных тем его творчества – со смертью. Умирает Уиппл Филипс. И, как часто случается с теми художниками и писателями, которые пытаются снять табу с темы смерти и ввести её в культуру, творчество молодого Говарда ещё больше прижимает его своей тяжеловесностью.
Между тем, всю свою ксенофобию и паранойю, которая несомненно будет присутствовать в произведениях Лавкрафта, Говард заключает в интереснейшую форму. Тот, кто не знаком с личностью автора, воспримет его произведения как уникальные по своей силе чудовищные видения. Но если знать отношения Лавкрафта к тем, кто с его точки зрения не был достоин называться человеком, появляется ещё один интереснейший подтекст, который могут изучить люди, решившие обратиться к поздним письмам Говарда:
Буржуазный капитализм нанёс смертельный удар художественному мастерству и искренности, возведя на престол дешёвую развлекательную ценность – ценой того внутреннего совершенства, которым могли наслаждаться лишь культурные, нестяжательского типа люди достойного положения. Определяющим рынком для написанного… и для иного, когда-то художественного материала перестал быть маленький круг действительно образованных людей, но стал значительно более широкий круг смешанного происхождения, где численно доминируют грубые, полуобразованные лица, чьи идеалы столь последовательно извращены, что не позволят им хоть когда-нибудь обрести вкусы и взгляды аристократов, чьей одежде, речи и внешним манерам они столь усердно подражают. Эта толпа жадных хамов вынесла из родных лавок и контор истовую любовь к искусственным отношениям и слащавой сентиментальности, которую подлинное искусство или литература не смогут удовлетворить и они настолько превзошли численно остатки образованной элиты, что большинство агентств-поставщиков тотчас же переориентировалось на них. Литература и искусство потеряли большую часть своего рынка; а сочинительство, рисование, драма и т. д. всё сильнее поглощаются доменом развлекательных предприятий.[6]
Политические взгляды Лавкрафта также отображены в его письмах:
Взгляд [Гитлера], конечно, романтичен, незрел, окрашен игнорирующей факты эмоциональностью… Определенно, Гитлер реально опасен – и все же нельзя закрывать глаза на честную справедливость базовых побуждений этого человека… Я повторяю, что за каждым из главных пунктов гитлеризма стоит большая, срочная необходимость – расово-культурная целостность, консервативные культурные идеалы, спасение от абсурдности Версаля. Безумие не в том, чего Адольф хочет, а в том, как он это видит и собирается получить. Я знаю, что он клоун, но, ей-Богу, мне нравится этот парень! [7]
Категоричность в осуждении любого явления должна быть подкреплена фактами. Грубо говоря, если a = b + c, то нельзя отрицать определённую ценность a, не проанализировав все множество её составляющих. Однако люди год от года подтверждают свою глупость. Они создают пустую оболочку, размалёвывают её чёрной или белой краской (в зависимости от собственной прихоти), а потом выдают собственное мнение за окончательную истину. Они даже не смотрят на включённые в событие элементы. Они просто говорят: «Явление а никуда не годится!» Почему? Потому что человек не может вписать его в собственную картину мира. Таково поведение людей с явными нарушениями причинно-следственного мышления. Их мозг не способен переварить поступающую информацию. Научите дикое племя тому, что айфон – технология Богов. И через 60 лет в этом племени не будет сомневающихся в данной информации, поскольку знание передаётся из поколения в поколение. И если человек не размышляет над полученной информацией, он будет передавать своим детям то знание, которое считает единственно верным.
Единственный способ остаться человеком – тренировать свои человеческие качества. Интеллект, критическое мышление, гуманное и взвешенное отношение к происходящему вокруг. Нетерпение к глупости и откровенному бреду, который происходит вокруг. Сила, ловкость, инстинкт – важные элементы нашей жизни. Но они не важнее, чем те же составляющие жизни других высокоорганизованных животных, например, приматов. Когда мы говорим о себе как о человеке, мы должны задумываться не только о видовой принадлежности, но и о том, что помимо биологических определений характеризует наш вид. Ведь мы позиционируем себя как высших млекопитающих. Что прилагается к этому почётному званию? Всё, что было описано выше. Если уничтожить идею развития деталей человеческой культуры и человеческого сознания, очень скоро мы окажемся в нашей первоначальной среде, комфортной для многих людей, но не подходящей для того, чтобы отделять себя от обезьян: суеверие, страх перед дикими животными, природными явлениями, прочее наследие дикого прошлого, когда молния с неба была проявлением неких высших сил, а стихийные катастрофы – наказанием за грехи. Удивительно, что человеку свойственно приписывать абсолютно не относящиеся к нему события к разряду наказаний за то, что придумали священнослужители для большего удобства процесса управления толпой. Они не были глупы. И завязали узлы суеверий в тех местах, где проще всего подловить человека неграмотного, необразованного и отказывающегося развивать собственный мозг, полностью отринувшего пополнение багажа знаний, так необходимого для процесса собственного развития.