И про Иннсмаут они болтают – в основном перешептываются – уже лет сто, не меньше, и, как мне представляется, не столько не любят его, сколько побаиваются. Послушаешь некоторые из их рассказов, так просто со смеху помрешь – насчет того, что старый капитан Марш водил дела с самим дьяволом и помогал его бесенятам поселиться в Иннсмауте; потом еще что-то насчет поклонения сатане и тех несчастных, которых приносили ему в жертву где-то неподалеку от причала – говорят, в 1845 году, или что-то около того, люди случайно наткнулись на то место. Да только сам я из Пэнтона – это в штате Вермонт – и такую болтовню никогда не одобрял. Послушали бы вы, что рассказывают здешние старожилы про черный риф, что расположен неподалеку от наших берегов – они называют его рифом Дьявола или Дьявольским рифом, кто как. Большую часть времени он выступает из воды, а если и скрывается под ней, то не очень глубоко, но все равно его вряд ли можно назвать островом. Так вот, поговаривают, что изредка на этом рифе можно видеть целый выводок, племя этих самых дьяволов – сидят там вразвалку или шастают взад вперед возле пещер, которые расположены в верхней его части. На вид это довольно неровное, словно изъеденное, место примерно в миле от берега. В старину, говорят, моряки здоровенный крюк делали, только бы не приближаться к нему. Но это только те моряки, которые сами родом не из Иннсмаута. И на капитана Марша они зуб имеют, вроде бы, потому, что он якобы иногда по ночам во время отлива высаживался на этом рифе. Может, так оно и было, потому как место это довольно любопытное, так что, возможно, он там пиратский клад искал, а может и нашел; но люди поговаривают, что он водил там какие-то дела с дьяволом. Так что, как мне кажется, именно капитан Марш и был причиной того, что за рифом этим установилась такая недобрая слава. Было это все еще до эпидемии 1846 года, когда больше половины жителей Иннсмаута эвакуировали. Никто тогда толком не понял, в чем там было дело, скорее всего какую-то заморскую болезнь привезли из Китая или еще откуда. А картина вроде бы и в самом деле была страшная – бунты, кажется, были и еще что-то мерзкое, только за пределы города это так и не вышло, а сам город после этого пришел в ужасное состояние. В общем, уехали оттуда люди, сейчас, пожалуй, человек триста или четыреста осталось, не больше. Но самое главное во всем этом деле, как мне представляется, просто расовые предрассудки и надо вам сказать, я не осуждаю людей, у которых они имеются. Я и сам терпеть не могу этих иннсмаутских парней, и ни за что на свете не ступлю в их город ногой.[8]
И, когда вы слышите эту историю в первый раз, вы сразу думаете: «Ну что за чушь?» Слишком много вероятностей, слишком много предположений, слишком много … домысла? Однако стоит только попасть в подобный городишко, в окружение местных, чья жизнь сводится к существованию в глуши, на задворках цивилизации, чей основной досуг – постоянно затухание разума и вера в то, что улов или урожай зависят от каких-то проявлений сверхъестественных сил, сразу становится понятно, почему возникает столько слухов и недомолвок в отношении подобных людей. Становится ясно, что безумец не тот, кто рассказывает подобный байки, а тот, кто варится в этом примитивном котле тупости. Примерно те же эмоции испытал Лавкрафт, оказавшись в Бруклине в 1924 году. Множество приезжих со всех уголков мира. Люди, чья вера упирается в различные писания, которые, как уверен был Говард, написаны для религиозных простаков, угнетали его всё больше. Потому брак, заключённый с Соней Грин, рассыпался в этом ненавистном Лавкрафту обществе, не продержавшись и три года. Отсутствие образования также ставило Говарду разнообразные препоны и он решил, что его жизнь отныне будет связана с родным Провиденсом, куда он и вернётся после развода в 1926 году.