Стону, когда она начинает давиться моим членом и, наклонившись, крепко шлепаю ее по заднице. Вот как она узнаёт, что папочке нравится то, что она делает, а Молли всегда была поклонницей порки.
— Папочка близко, детка, — предупреждаю я ее хриплым голосом.
Не то чтобы она когда-либо позволяла мне кончать где угодно, кроме одной из ее дырок, но я предпочитаю давать ей выбор из уважения.
Молли берется рукой за основание моего члена и начинает скользить по нему своими мягкими губами и кружить языком, а затем другой рукой сжимает мои яйца так сильно, как только может. Она знает, что мне нравится немного боли во время траха, и я ценю, что она не боится дать мне это.
— Молли…
Один сильный толчок в ее рот, и я кончаю. Молли, смотря на меня слезящимися глазами и сохраняя зрительный контакт, очень медленно скользит губами по моему члену.
— Я люблю тебя, папочка, — говорит она, в последний раз втянув меня в рот.
— Знаю. Я тоже тебя люблю, малышка, — говорю я со смехом, садясь на пятки. Молли слезает с Даниэль и садится рядом со мной, глядя на меня своими обожающими глазами.
— Как нам от этого избавиться? — спрашивает она, не отрывая от меня взгляда.
Проведя рукой по волосам, я обнимаю ее за плечи.
— Я просто брошу эту сучку в огонь, а потом сделаю то же самое с ее парнем. Затем мы можем пойти домой и немного поспать, а?
Она кивает, а затем радостно прижимается ко мне.
«Сумасшедшая сучка», — с нежностью думаю я, усмехаясь, когда мы сидим молча, осмысливая остатки ночных событий.
Глава 7
Лекарство
Солнечный свет через окно падает на мое обнаженное тело, согревая его когда, повернувшись, я вижу, что Пайка уже нет в постели. В кровати без него не то. Он сказал, что ему нужно пойти в банк, чтобы с чем-то разобраться, но мне не нравится не чувствовать его, когда я просыпаюсь.
Моя грудь сжимается, когда я, сев на постели и болтая ногами, выглядываю наружу. Наши окна выходят на соседний дом. Пара, которую мы недавно видели трахающейся, движется по квартире, собираясь на работу или еще куда-то.
Взяв телефон, я провожу пальцем по экрану, переходя в свои сообщения. Смс от Пайка сообщала мне, что он собирался выпить кофе и через несколько минут будет дома. Оно пришло десять минут назад. Нахмурившись, я натягиваю леггинсы, свою майку и джинсовую юбку, валяющуюся на полу.
Я уже собираюсь сунуть ноги в сапоги, когда в двери поворачивается ключ и Пайк толкает ее ботинком. В одной руке он держит пакеты всевозможных цветов, а в другой — большую коробку.
— Где ты был?
Подбежав к нему, я крепко его обнимаю. Только тогда я чувствую жар и понимаю, что также он держит два больших одноразовых стакана с кофе.
— Я говорил тебе, малышка, что мне нужно было кое с чем разобраться. Я ничего не подарил тебе на день рождения, поэтому прошелся по магазинам.
Не могу перестать хихикать, пока он разгружается. Там есть даже миленькие розовые пакеты, но я знаю, что ничто не будет таким особенным, как куколка, которую он подарил мне на восемнадцатилетие.
Я смотрю, как он ставит коробку, и когда, наконец, открывает ее, вижу в ней шесть пончиков с кремом. Не знаю, как его благодарить. Как сказать ему, что я в порядке или что буду в порядке. Не потому, что не могу подобрать слов, а потому, что не знаю, когда это будет.
Мой разум мечется между кухней, где мы стоим, и темнотой, в которую я то и дело возвращаюсь. Это реальное место для меня. Место, где мои демоны поют мне и рассказывают мне вещи, от которых я съеживаюсь, но еще они заставляют меня выкрикивать стихи, рождающиеся в моей голове.
— Вот.
Пайк предлагает мне стакан, жар которого не приносит ничего, кроме разочарования, поскольку кончики моих пальцев кажутся более горячими, чем мне хотелось бы. Не задумываясь, я швыряю стакан с горячей жидкостью через всю кухню в белую стену.
Брызги портят краску, и я смотрю, как струйки черного кофе стекают по стене. Его рука на мне, но мой разум все глубже и глубже погружается в то место. Там, где Пайка нет со мной рядом. Он наблюдает за тем, как это происходит. Это похоже на испытание телесной оболочки. Я вижу, как он смотрит на меня, и на его прекрасном лице отражается ужас от того, что он не может помочь мне. Я хочу, чтобы он смог мне помочь. Но он не может.
Боль ранит мое сердце, и я хнычу, когда он наклоняется, чтобы поцеловать меня. Отступая, я качаю головой и улыбаюсь ему.
— Папочка сможет, папочки нет, твоя куколка сломана, ее больше нет. — Мой стишок заставляет его поморщиться, и мне интересно, чувствует ли он боль так же, как я. — Она в темноте, во мраке ночи, и ты весь дрожишь, что больше нет мочи.
— Милая Молли, — говорит Пайк, его голос наполнен страхом.
Он боится меня? Моя грудь сжимается. Мне не нравится, когда он меня боится. Он мой папочка. Я его люблю. И не хочу, чтобы он уходил. Если я сломаюсь, он уйдет.
— Папа не любит разбитые куклы. Папа не хочет разбитую Молли. Я истекаю алою кровью, ты любишь меня или в ад мне дорога?
Когда я смотрю на Пайка, то вижу на его лице другое выражение. Я никогда не видела такой боли. Сражаюсь с темнотой, но не вижу света. Где он? Помоги мне! Он не слышит меня. Почему он меня не слышит? Папочка!
— Молли, — говорит он, тряся меня, но я не могу говорить.
— Они все лгут. Они все умрут. Их кровь потечет — за страданья учет. Дышать ты не сможешь — нет легких в груди. Я проткну их ножом. Вырву вам языки.
Я не могу перестать хихикать и качать головой. Сжав ее руками, я кричу так громко, что у меня болит горло.
Пайк закидывает меня на плечо и несет в спальню, где садит меня на кровать, и я раскачиваюсь взад и вперед. Мне уже не помочь? Почему его любовь не лечит меня? Любовь не чинит вещи?
Странное место эта темнота, я словно вхожу в нее по своей воле. Мне это не нравится, но я знаю, что вернусь в нормальное состояние только тогда, когда рядом будет Пайк. Не знаю, что случится, если он уйдет. Если я останусь одна в этом мире, то буду жить во тьме вечно и никогда больше не увижу солнечного света, не почувствую его на своей коже. Моя грудь болит при мысли о том, что я никогда больше не увижу Пайка и не утону в его голубых глазах. Он мое спасение и мое здравомыслие, но я больше не уверена, что заслуживаю его. Может, я должна позволить ему найти более счастливую жизнь с другой девушкой.
Эта мысль заставляет меня содрогнуться. Мой папочка. Если я когда-нибудь увижу его рядом с другой женщиной, то оторву ей голову. Я разрежу ее на маленькие кусочки и буду смеяться, пока делаю это. Никто не заслуживает Пайка, но тогда я задаюсь вопросом: а я? Он подходит мне. Но я не подхожу ему.