Закинув руку за голову, я смотрю драматическое шоу, которое только начинается на экране. Понятия не имею, что это за хрень, но, возможно, смогу подсмотреть несколько советов, когда мы в следующий раз решим пойти куда-нибудь и немного повеселиться.
Мне нужно проверить наш запас волшебной бумаги.
— Тоби?
Я поворачиваю голову направо и улыбаюсь, когда вижу Молли, стоящую в гостиной, ее маленькое тело плотно обернуто полотенцем, а на обнаженных плечах лежат влажные волосы. Она выглядит чертовски мило, выглядя такой взъерошенной, как сейчас, и выражение ошеломленного любопытства на ее лице только усугубляет это. Независимо от того, сколько Молли лет, внутри она все та же потерянная девочка.
— Молли! — радостно восклицает он, вставая на ноги.
Я смотрю за разворачивающейся сценой с дивана. Он бросается к ней, крепко сжимает ее в объятиях, которые она не возвращает, а затем, сделав шаг назад, внимательно на нее смотрит.
— Как твои дела? — спрашивает он.
— Я в порядке. Пайк хорошо обо мне заботится, — тихо отвечает она.
Улыбаюсь, хотя могу сказать, что ей неуютно, когда он здесь. Она не любит говорить о наших отношениях ни с одним из ублюдков, называющих себя ее семьей, и я не виню ее. Не рассказываю своей семье о нас, потому что то, чем мы занимаемся не их гребаное дело. Мы оба взрослые люди и то, что мы делаем, не имеет отношения ни к кому, кроме нас.
— Здорово, — жестко замечает он.
Я снова возвращаю свое внимание на экран телевизора, гадая, сколько времени пройдет, прежде чем сознание Молли снова переключится. Чувствую это в воздухе — это похоже на то, когда прямо перед ударом молнии волосы на теле встают дыбом.
Может, однажды он поймет, что она не хочет его видеть.
Конечно, для того, чтобы это произошло, она должна поставить его на место, а я не думаю, что она способна на это. Потерянная маленькая девочка глубоко внутри нее любит его слишком сильно, чтобы сделать это.
— Хорошо, — говорит она безразлично. — Что-то еще?
— Гм, вообще-то да. У тебя скоро день рождения, и я бы хотел спросить, не хочешь ли ты сегодня пообедать со мной? Только мы вдвоем, — многозначительно добавляет он. — Было бы неплохо наверстать упущенное.
Обед?
Быстро взглянув на настенные часы, я понимаю, что мы проспали почти до полудня. Похоже, уже далеко не утро.
Молли бросает на мне беспокойный взгляд. Я никогда не заставлял ее спрашивать у меня разрешения сделать что-либо, и, несмотря на то, что я чертовски ненавижу Тобиаса, эта ситуация ничем не отличается.
— Развлекайся, детка, — говорю я, не отрывая глаз от экрана.
Услышав ее вздох облегчения так же, как и вздох ее брата, я закатываю глаза, так как знаю, что никто из них не видит, как я это делаю.
Она подходит и нежно целует меня в щеку, и я, видя ее улыбку, провожу пальцем по ее лицу.
— Мы скоро вернемся, — тихо обещает она мне.
— Повеселись, — отвечаю я, улыбаясь.
Глаза Молли отражают замешательство, а затем темнеют и на ее губах появляется понимающая улыбка. Она знает, что я хочу, чтобы она сделала, и она примет это как вызов, как свое свидетельство любви ко мне.
— Я планирую именно это, — горячо шепчет она мне на ухо, а затем, отстранившись, направляется обратно в спальню, чтобы одеться.
Она появляется примерно через десять минут, и, когда они с Тобиасом идут к входной двери, девушка бежит назад, чтобы, оседлав, жадно поцеловать меня, в то время как ее брат смотрит на нас с презрением. Пока Молли продолжает свое похотливое нападение, я открываю глаза и смотрю на Тобиаса, поднимаю руку и делаю воображаемый выстрел в его направлении.
Если Молли не повеселится с ним сегодня, то до конца вечера это сделаю я.
Особенно теперь, когда он знает, насколько мы близки.
Глава 11
Кровавый ланч
Мой брат.
Мы никогда с ним по-настоящему не ладили, и когда он здесь, я ненавижу то, как парень смотрит на нас с Пайком. С осуждением в глазах. Вся моя семья нас осуждает. Они не понимают, что мне нужна стабильность Пайка, чтобы успокоить мой разум. Беспорядочные мысли, возникающие в моей голове, не проходят с помощью лекарств. Меня лечит любовь.
— Итак, — говорит Тобиас с улыбкой, когда мы сидим за маленьким столиком в кафе, расположенном недалеко от нашей квартиры. Я привела его сюда потому, что знаю, что если мне понадобится Пайк, он будет всего в нескольких кварталах отсюда.
— Итак?
Я встречаюсь с ним взглядом и все еще вижу в его глазах не понимание моего выбора, моей жизни. В отличие от Пайка он не знает меня настоящую. И он не знает, насколько я сломлена. И это меня вполне устраивает, потому что мне не нужно, чтобы моя семья пыталась разлучить нас с Пайком. Потому что, если бы он знал...
— Я скучал по тебе, Моллс, — улыбается он, пытаясь проявить братскую привязанность.
— Молли, Тобиас, — исправляю я его. Единственный человек, который может звать меня Моллс, —это мой папочка. — И я тебя так давно не видела, что подумала, будто ты забыл, что у тебя есть сестра.
Вздохнув, он откидывается на спинку стула, когда официантка ставит перед нами два стакана воды и две чашкикофе, которые мы заказали, когда вошли.Жду, пока он ответит, извинится, но,если на то пошло, пройдет много времени, прежде чем я когда-либо смогу услышать извинения от него или от кого-либо из моей семьи.
— Я скучал по тебе, Молли, — снова повторяет он.
Его руки дрожат, когда он подносит чашку к губам. Я наблюдаю, как он отхлебывает дымящуюся жидкость, и на мгновение представляю, как его кожа отслаивается, когда горячая жидкость выжигает свой путь вниз, подобно кислоте, попавшей на его бледную кожу.
Маленькая Молли и ее брат рождены лжецами. Их папа облажался, а мамочка подавно.Милой детке Молли пора уже бежать из-за того, что они заставляют ее страдать.
— Я прекрасно справляюсь, Тобиас. Как видишь, я не больна, — говорю я ему, улыбаясь так, словно уверена в своих силах. И так и есть на самом деле.
— Молли, ты не можешь всерьез жить с Пайком, — с отвращением произносит он.
Меня охватывает гнев от того, как он выплевывает папочкино имя. Словно он ничто. Словно Пайк плохой. Тобиас ослеплен ложью наших семей.
— Я хочу, чтобы ты перестал осуждать меня за то, как проживаю свою жизнь, — говорю я ему, вращая свою чашку на столе. Скрежет фарфора по деревянной поверхности эхом разносится вокруг меня, перекрывая голос Тобиаса, когда он снова говорит.