«Пожалуйста, не сажай меня под домашний арест». Вот какие слова вращаются у меня в голове снова и снова прямо сейчас. В прошлом месяце меня посадили под домашний арест на две недели за то, что я не помыла главную ванную, которой пользуются мама и Рой, до того, как пойти к Нат домой. Я опаздывала и быстро протерла ее, надеясь, что она не заметит. Но она заметила, конечно же. На нижней части туалета был волос («Ты называешь это ЧИСТЫМ?») и пятнышко плесени между двумя плитками («И ЭТО. Я не слепая, Грейс»). Мое наказание: две недели заключения, которые, как получилось, совпали с проектом по улучшению дома, который организовал Великан.
Голос мамы становится безразличным – мое извинение ничего не меняет.
– Когда закончишь, тогда можешь идти.
– Но ты все еще готова подвезти меня?
Торговый центр находится в получасе ходьбы, и мама не разрешает мне получить водительские права, потому что говорит, что это большая ответственность, а я недостаточно взрослая для нее (при этом круглая отличница, девственница и трезвенница).
– Посмотрим, как ты справишься с лужайкой.
Вот так я собираю по частям свой день, так я цепляюсь за надежду, что успею вовремя и не потеряю свою работу: я киваю, укутываясь в свою кротость, как в плащ.
Я переодеваюсь из винтажного платья в стиле 60-х в старые джинсы и футболку, а потом отправляюсь к раздвижной двери, ведущей на задний двор, захватывая с собой Сэма. Я стискиваю его так сильно, что он вскрикивает, и я шикаю на него, злость льется из меня, горячая и быстрая. Сразу же я испытываю вину. Я ничем не лучше своей мамы.
– Прости, дружок, – шепчу я Сэму, когда мы выходим на улицу.
Я помогаю ему сесть на качели, а потом натягиваю садовые перчатки и принимаюсь за сорняки.
Быть семнадцатилетней с родителями-фашистами – отстой. Ты начинаешь чувствовать, что ничто не принадлежит тебе, кроме мыслей в голове и этих крошечных моментов приватности.
«Не будь мученицей», – сказала бы мама.
Слушайте, я так расстроена не из-за того, что мне нужно выполнить дурацкое задание по дому или посидеть с маленьким братом несколько часов после школы. Дело в том, что все дошло до той грани, когда все плохо все время, так что любая мелочь меня доводит. Иногда хочется, чтобы у меня были разбитые губы или синяки, которые можно показать школьному психологу: сложно объяснить, какая пытка – жизнь в этом доме и как постоянные придирки, работа по дому и крики выжимают из тебя все соки. Раньше, когда на моей коже были следы от ударов Великана, я была еще слишком мала, чтобы знать, что с ними делать. Теперь же мне бы хотелось показать их школьному психологу и сказать: «Видите? Я больше не могу так жить». Я в ловушке, задыхаюсь. Жизнь в этом доме словно тот раз, когда я плавала в бассейне кузины, а большой надувной плот, с которым все играли, накрыл меня. Я застряла под водой прямо под ним и несколько секунд была уверена, что утону.
Плохо не все сто процентов времени, но если что-то хорошее случается, всегда есть «но». Я научилась торговаться. Время с друзьями, одежда, билеты в кино, свободный вечер – все это чего-то стоит. Стоит ли веселье вечером в пятницу целых выходных работы по дому или сидения с ребенком? Помню, как однажды Лис пыталась объяснить, что это ненормально и что родители делают приятное детям, потому что хотят этого, потому что любят их. Нет никаких «ты мне должна», никаких «а мне что с этого?». Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Я вырываю сорняки, солнце обжигает спину. Сейчас ненормально тепло, хотя мы привыкли к дикой жаре в этой части Калифорнии: тридцать два градуса, хотя на дворе март. Денег мало, так что внутри не намного лучше. В такие дни мама включает кондиционер только ночью. Слишком дорого держать его включенным весь день. Я делаю перерыв и смотрю на небо – то же самое небо, что и над Парижем. Я на минуту притворяюсь, что я там, иду вдоль Сены. На мне шикарная юбка и блузка, и… Я несу корзинку для пикников с багетом, сыром и вином. И конечно же, я держу за руку бойфренда (Жака? Пьера?). Или, может, я уже в Нью-Йорке иду вдоль Пятой авеню, держа за руку тебя…
Мама открывает дверь и кричит мне, чтобы я была внимательной: Сэм ползет слишком высоко по лесенке. Каждые несколько минут мне приходится оттаскивать Сэма то от одного, то от другого: шланг, садовые инструменты, гриль. Я никогда не закончу. Проверяю время на телефоне: 16:15. Моя смена начинается в пять. Я быстро набираю Бет, и моя вечно занятая сестра берет трубку с первого звонка.