Ладно, хоть золото своё вернула, надеюсь, когда поймают мерзавца, вернут и всё остальное.
Я была весьма довольна, а Стефан повёл меня в парк, где устроил мне романтический пикник на свежем воздухе.
- Попробуй это вино, - он протянул мне бокал.
- Какое красивое, - я оценила на свет красное вино, которое и на вкус оказалось очень хорошим.
- Это молодое вино из местных долин, - сказал Стефан.
- Молодое? – удивилась я, - но зачем же его пить? Его надо выдержать, а уж потом употреблять.
- У нас мало кто выдерживает вина, - пояснил Стефан, - ну, полежит немножко, цвет обретёт, но пьют его молодым, год или два. Такая традиция, привычка.
- Странная привычка, - хмыкнула я, пригубив вино, и закусив кунжутным крекером, а из моей сумочки послышались задорные мелодии Штрауса.
- Слушаю, - ответила я, бросив взгляд на незнакомый номер.
- Слушает она! – заорал в трубку Генрих, чуть не оглушив меня, - вы, госпожа главный редактор, совсем обалдели! Вика, у нас номер горит, а ты прячешься где-то!
- Извини, - вздохнула я, - так получилось. А номер мой ты откуда достал?
- У Аси стребовал, - буркнул Генрих, - что – недовольна, что начальство песочит?
- Я тут прячусь от ментов, - прошипела я, - ну, не могу я в Москву сейчас никак вылететь.
- И не надо в Москву, - вдруг спокойно воскликнул Генрих, - будь завтра в двенадцать в парижском офисе, я прилечу, и мы всё обсудим. Договорились?
- Договорились, - вздохнула я, похоже, альтернативы у меня нет.
- Что-то случилось? – спросил Стефан.
- Да, - кивнула я, - мне надо завтра быть в Париже. Утром улечу, вечером вернусь, дела бизнеса.
- Я достану билет, - сказал Стефан, вынимая мобильный.
Он заказал для меня билет на утро, и мы продолжили свой пикник. А, вернувшись, я первым делом села за компьютер.
Центральные статьи всегда пишу я сама, и, созвонившись с Генрихом, чтобы уточнить тему, всё быстренько написала.
Генрих остался доволен, а я, отчитавшись ему, погрузилась в очередной роман.
От ноутбука меня оторвал Стефан, явившись в мою спальню с бутылкой шампанского, бокалами, конфетами и клубникой. Я невольно засмеялась, увидев его провиант.
Мы с удовольствием выпили шампанского, а потом заснули вместе. И чуть не проспали самолёт.
К счастью, Стефан вовремя меня растолкал, и я стала быстро собираться.
Стефан принёс мне кексы и кофе, я на ходу перекусила, одновременно заталкивая вещи в сумку, а потом он отвёз меня в аэропорт.
- Ты только поскорее свои дела заканчивай, - сказал он на прощание, нежно целуя меня, - и возвращайся.
- Вечером приеду, - пообещала я, и отбыла в Париж.
Франция встретила меня теплом и солнышком. Я быстро затолкала приготовленную кофту в сумку, поймала такси, на этот раз официальное, и поспешила в наш парижский офис.
Я очень люблю Париж, да и всю Францию в целом тоже, и каждый раз любуюсь красивейшим городом.
Я обрадовалась, увидев Генриха и Милу, а они скрючили недовольные физиономии.
- Нашлась пропажа, - покачал головой начальник, - и как это понимать?
- Ответить затрудняюсь, - ухмыльнулась я, усаживаясь на высокий стул.
Секретарша принесла нам кофе, Генрих вынул бумаги, и мы занялись документацией. Я ставила подписи, Мила разбирала колонки, а потом я вынула ноутбук, и распечатала свою статью. Она у меня была на двух языках, на французском я говорю весьма недурно. А потом Генрих вынул документы моей спортивной редакции.
- Это ещё что? – изумилась я.
- Да столкнулся с Модестом Львовичем, - улыбнулся Генрих, - он в гневе! Я признался, что вызвал тебя во Францию, а он попросил, чтобы ты и над их документацией поработала. Курьер привёз бумаги.
- Ладно, - вздохнула я, - хоть одной проблемой меньше будет.
Мы просидели довольно долго, но я осталась довольна, ведь теперь мне не надо из-за этого дёргаться.
- Может, зайдём в кафе? – предложила Мила, - я ужасно голодна, - а я взглянула на часы.
- Можно и перекусить, - кивнула я, - время есть. Выпить по чашечке кофе или по бокалу вина.
Конечно же, я не могла удержаться, заманила их в роскошную старинную кофейню «Ангелина». Горячий шоколад здесь самый потрясающий, нигде более я подобной вкуснятины не пробовала.
Мы заказали себе кофе-гляссе, горячий шоколад, по громадной порции шоколадного мороженого, пирожные и французский макарон.
Макароном французы называют воздушное печенье в виде сэндвича из двух миндальных вафель и сливочной начинки.
- Интересно, а в Австрии пирожные не хуже? – спросила Мила.
- Трудно сказать, - хмыкнула я, - там такая же вкуснятина, но она хороша по-своему.
- Теперь понятно, почему ты так любишь именно это кафе, - ухмыльнулся Генрих, - а я думал, дело только в Коко Шанель.
- А она тут причём? – удивилась Мила.
- Так это было её любимым кафе, - пояснил Генрих.
- И это тоже, - кивнула я, - и сладости тут феерические, и Коко Шанель разум будоражит.
- У тебя главная мышца скоро слипнется, - ухмыльнулся мой начальник, - и диатез заработаешь.
- В моём возрасте скорее уж диабет, - рассмеялась я.
- Это какой у тебя возраст? – фыркнула Мила, - молчи уж! Возраст у неё! Около тридцати лет!
- Купить, что ли, шоколаду, - задумалась я, - для дома.
- Нескромный вопрос, - прищурился Генрих, - кто его повезёт?
- А ты как думаешь? – с иронической улыбкой на губах осведомилась я.
- А тут и думать нечего, - захихикала Мила, - на нас взвалишь.
- Ладно, фиг с вами, - отмахнулась я, - заберу с собой в Австрию, а там ещё чего-нибудь прикуплю. Тем более, всё равно не успеем.
Они уехали в аэропорт, а у меня ещё было время до отлёта.
Я заказала ещё чашку шоколада, потом купила целую коробку кускового, которую еле припёрла с собой в аэропорт, а так же печенье. Надеюсь, в полёте оно не превратится в крошево.
Стюардесса вежливо предложила мне сдать сумку в багаж, но я отказалась. Ещё свежи были воспоминания об Андрее Парамонове. Лучше уж вместе со всем скарбом сяду в нормальное такси.
И, с трудом запихнув сумки в вещевой отсек, я уселась в
кресло и стала дремать. Засуну шоколад в холодильник в
замке, а в Австрии ещё что-нибудь приобрету.
Весь полёт я дремала, а по прилёту в Австрию проводница разбудила меня. Она помогла мне достать вещи из верхнего отсека, и я, нагрузившись, как ишак, вышла из самолёта.
Но, едва я прошла паспортный контроль, я увидела человека с табличкой, на которой было написано моё имя.
У меня неприятно засосало под ложечкой. Что бы это значило? На секунду я растерялась, но, увидев, что у дверей стоит Трейси, мгновенно всё поняла. И, покидав свою поклажу, бросилась в туалет, лихорадочно расталкивая народ.
Я ящерицей юркнула в ближайшую дверь, где около умывальника стояла размалёванная женщина в светлом парике.
- Ты чего какая взбудораженная? – довольно грубым голосом спросила она, и я поняла, что это трансвестит.
- Прячусь, - выдохнула я.
- От кого и зачем, позволь узнать, - спросил он, - надеюсь, не от полиции.
- Нет, - улыбнулась я, - от соперницы. Она хочет меня на лоскуты порвать!
- Это серьёзно, - кивнул он, за дверью послышался топот, а мой новый знакомый схватил меня за руку и втащил в кабинку. Я даже опомниться не успела.
- Быстро, снимай туфли и залезай на унитаз! – воскликнул он, тоже стаскивая с ног шпильки.
И мы, представив весьма оригинальную скульптурную композицию, замерли, стоя, согнувшись, вдвоём на одном унитазе. И тут же раздался стук входной двери.
- Ну, живее! – рявкнула Трейси, - я сюда не войду, - подумаешь, фря какая.
- Мисс Спенсер, тут тоже никого, - ответил мужской голос, - она сбежала.
- Вот зараза! – взвизгнула Трейси, - нет уж, я своего добьюсь! Я этой гадине патлы повыдёргиваю, а Северский станет моим мужем! Готов променять меня на эту нахалку! Мерзавка! Она мне нос расквасила! Чего в ней такого особенного!