Выбрать главу

По этой причине и по обоюдному согласию влюбленных, мечтавших насладиться своим браком в полном довольстве и роскоши, они его оттягивали, хотя страстно желали, — подобно тому как малыш смакует миндальное пирожное: аппетит-то у него отличный, а откусывает он по крошечке, чтобы продлить удовольствие. И то сказать, поспешные браки без должных приготовлений обычно менее счастливы и прочны; они похожи на платье без отделки — как ни изящна ткань, вида она не имеет и вещь быстро приедается. Отбывая этот трудный, но вместе с тем приятный срок, влюбленные предавались мечтам и считали дни, как вдруг в середине мая в Сан-Лукар[27] прибыло передовое судно, а дону Алехо и его отцу — известие о том, что необходимо их присутствие в Севилье: на этом судне находились важные бумаги, от которых зависело, как скоро будет получено наследство, его же везли, было сказано в письме, на других судах флота. Старик отец приказал сыну ехать в Севилью, и тому пришлось скрепя сердце повиноваться, хотя разлука внушала ему мучительные Опасения. В тот же вечер юноша пошел на свидание со своей дамой к окну в нижнем этаже ее дома — оно выходило на узкую улочку, с другими не сообщавшуюся; таких немало в нашем Толедо, чьей красоте, надо признаться, несколько вредят завистливые сооружения мавров, понастроенные во времена их господства. Дон Алехо и его нареченная уже не раз беседовали через это окно, — устраивала свидания служанка, — и в этот вечер за любовными сетованиями, обычными перед разлукой, они не заметили, как пролетели часы, дарованные приличием и ночной тишиной. Наконец влюбленные простились, обменявшись в залог верности драгоценными памятками; дон Алехо дал Ирене тот самый алмазный крест, который я увидел у ее изголовья, а она ему — перстень, тоже украшенный алмазами.

С этим знаком милости кабальеро уехал. Его возлюбленная в горестном одиночестве и тоске проводила дни разлуки, казавшиеся ей веками. Так прошло время от двадцатого мая до двадцать четвертого июня, когда ее дом стал добычей огня, этого домашнего врага, о чем я уже рассказывал. Тогда-то мать и дочь, по приглашению моих родителей, нашли приют в нашем доме, а любовь и ее муки — в моем сердце, вспыхнувшем при виде спящей красавицы, чью историю я поведал вам, дабы понятны были последующие события.

Как я уже сказал, ту ночь и утро я провел почти — или вовсе — без сна, в непривычных для меня думах. Когда часы пробили одиннадцать, в спальню вошел мой приятель и предложил пойти с ним к мессе. То был день светоча церкви, святителя Иордана и предтечи Христа[28], — празднество его в том году совпало с первым днем недели после праздника тела господня, — и в знаменитом лазарете дона Хуана Таберы, ему посвященном, называемом обычно в нашем городе «загородным лазаретом», правили торжественную службу при большом стечении народа. Я поспешно оделся, подгоняемый не только желанием выполнить христианский долг, но и увидать бодрствующей ту, что приворожила меня спящая. В храме святого Винцента мессу служил священник, будто нарочно посланный небом моему невеликому усердию, — он отбарабанил молитвы залпом, едва закончил «Интроитус» ·, как мы уже услышали: «Ite, Missa est»[29]. Я вернулся к приятелю, простился с ним, мы со слугою сели на коней и вскоре приехали домой. Родителям я сказал, будто прибыл прямо из Йепеса, — мол, услышал, что на нашей улице горел большой дом, по описаниям как будто наш, и, встревожившись, помчался в Толедо проверить, тан ли это.

Матушка обняла меня, отец с чувством сказал, что узнает в сыне себя самого; оба постарались рассеять мой притворный страх и сообщили то, что мне уже было известно. Я поворчал, что вопреки моей воле (о которой они знали) у меня в комнате поселили чужих людей, тем паче женщин, когда в доме достаточно других покоев. Матушка объяснила, что она решилась на это, так как убранство моей комнаты лучше, к тому же у Ирене во время пожара случилось два обморока от страха и ей надо было побыть одной, в тишине. А в смежной комнате уложили ее мать, дабы почтенная сеньора могла, если потребуется, в любую минуту подойти к дочери, и поставили кровать у самой двери, впрочем запертой на ключ, — так Ирене было покойней. Затем матушка приказала мне навестить дам и изъявить им свое соболезнование. Для виду я поломался, заставил себя упрашивать, говорил, что слишком мало с ними знаком, но в душе был рад донельзя и, конечно, согласился.

вернуться

27

Сан-Лукар-де-Баррамеда– порт на берегу Атлантического океана в устье реки Гвадалкивир. Грузы с кораблей, туда прибывавших из Америки, направлялись в Севилью, расположенную несколько выше по течению Гвадалкивира и имевшую монополию на торговлю с заокеанскими колониями Испании.

вернуться

28

То был день светоча церкви, святителя Иордана и предтечи Христа...– Все три определения относятся к Иоанну Крестителю, праздник в честь которого справляется 24 июня (иванов день). Дата этого праздника фиксированная, тогда как упоминаемый далее день тела господня, один из важнейших католических праздников, является подвижным (первый четверг после троицы) и может иногда совпадать с Ивановым днем. В предположительный период работы Тирсо над «Толедскими виллами» такое совпадение их имело место в 1620 году, и ссылка автора на этот факт дает основание исследователям уточнить дату создания «Толедских вилл». «Интроитус» (л а т. Introitus — «вступление») — начало мессы, когда священник, поднимаясь по ступеням алтаря, читает строфы из того или иного псалма и соответствующий антифон.

вернуться

29

Расходитесь, служба закончена (лат.).