И так как он поднял комедию до той степени совершенства и остроумия, на которой она ныне стоит, этого довольно, чтобы он создал свою собственную школу и чтобы мы, его ученики, гордились таким учителем и постоянно защищали его учение от тех, кто столь яростно его оспаривает. И ежели он в своих писаниях часто объясняет, что не следует искусству древних из-за желания угодить вкусу толпы, то говорится это из присущей ему скромности и опасения, как бы злобные невежды не приписали чванству то, что порождено трезвой оценкой своего таланта. Мы же, его последователи, признавая доводы, изложенные мною (не считая многих других, оставленных в кладовых разума), должны преклоняться и перед ним, реформатором комедии, и перед нею, новой нашей комедией, самой прекрасной и увлекательной из всех, какие были, и нам надлежит молить всепожирающее время, чтобы сберегло память о них.
— Довольно! — молвил дон Хуан. — Вижу, наша испанская комедия нашла в вас рыцаря, всегда готового защитить ее доброе имя, и так как вы вышли на арену во всеоружии острого своего ума, победа за вами; теперь никто не дерзнет с вами сражаться, разве что сон, который, наточив свое оружие в тихую ночную пору, — коль не обманывают нас часы на загородном лазарете, только что пробило три, — заставит всех нас сложить к его стопам оружие наших пяти чувств. Что ж, сдадимся ему и, воспользовавшись перемирием, наберемся сил для завтрашних развлечений.
Так все и поступили, а Нарсиса была уведомлена, что через неделю, на вилле, доставшейся ей по жребию, ее черед развлекать общество. Часть гостей пожелала покамест возвратиться в город, остальные же разошлись по просторным покоям, каждый со своими мыслями и заботами, но все с единым намерением — хранить свои страсти в тайне.