Восхищаясь сладостной музыкой и приветствуя Нарсису, которая, став королевой празднества, казалась еще прекрасней, гости направились к главному входу; однако путь к нему преграждала колонна, с виду из яшмы, на самом же деле из тонкого холста, на котором обманчивые узоры, нанесенные кистью, представляли взору видимость камня. На колонне этой была надпись золотыми буквами:
«В Замок домогательств Амура нет доступа через этот вход никому, кроме тех, кто, уже обладая сокровищем, запряженный, влачит в сонме других триумфальную колесницу Гименея, и кроме дам, что вместе с нашей королевой, замкнувшись в надежной крепости, будут ждать, пока доблесть поклонников не вызволит их из веселого плена».
Надпись рассмешила дам и кабальеро, а Нарсиса, остановив их, молвила:
— Мне кажется, друзья мои, что хотя наш испанский Боккаччо — я разумею Мигеля де Сервантеса, — неумолимый гонитель странствующих рыцарей, умер, волшебство, которое вмешивалось в их приключения, снова дерзает смущать умы. Что ж, придется покориться его законам. Этот вход — только для замужних и женатых. Только они да я — хоть я и не замужем, но волею жребия королева и никаким законам не подчиняюсь, — а также мои придворные дамы в сопровождении почтенных седовласых вдовцов, взявших юность под свою опеку, можем свободно пройти в тот Замок. Торопитесь же все огорченные тем, что им сюда нет доступа, пользуйтесь случаем, поклонники, оказать своим дамам услугу, да еще такую важную — ведь вам придется возвратить им (свободу.
И дамы и кабальеро расхохотались в ответ на остроумную речь прекрасной Нарсисы, а шутница донья Грасия молвила:
— Отличное начало, прекрасная королева виллы! Вы хотите, чтоб веселье для нас началось сегодня со сдачи в плен.
— В приключениях странствующих рыцарей, — с улыбкой отвечала королева, — пиршество не раз завершалось плевом. Клянусь, вам нелегко придется, пока ваши возлюбленные не наберутся храбрости и не избавят вас от моей власти.
С такими и другими веселыми шутками прошли в означенный вход все, кроме тех, кто был в любви только искателем; таковыми оказались дон Фернандо, дон Алонсо, дон Мельчор, дон Суэро, дон Бела и дон Мигель — все холостые и влюбленные, ибо пока страсти не запряжены в ярмо брака, два этих атрибута отлично совмещаются в одном субъекте.