— Бесценная Лисида, скажите же хоть слово любимой лучшего моего друга, отрады жизни моей. А вы, отважная Дионисия, попытайтесь забыть об усталости в объятьях моей супруги, ибо, в отсутствие дона Далмао, вам, я думаю, не дойти лучшего места, где вы могли бы утешиться, — заверяю в том опытом человека, изведавшего немало трудов и бед.
Лишь тогда Лисида, выведенная из заблуждения, поднялась с места, чему прежде мешало ревнивое волненье. Хрустальные ожерелья (если хрусталь достоин чести послужить сравнением для ослепительных рук) обвились вокруг плеч гостьи, и разумная паломница сказала:
— Когда бы дон Хуан и не назвал вашего имени, прекрасная Лисида, достаточно было одного взгляда, чтобы я узнала вас, ибо мне известен его тонкий вкус, и я знаю, что вы одна были предметом его, надеюсь, вознагражденных мечтаний.
— Я вижу, вы платите вперед, прелестнейшая паломница, — отвечала еще не вполне успокоенная дама, — за кров, который вам как чужестранке любезно предлагает мой супруг; но ежели мне и так достается большая часть восхвалений, почитаю несправедливым присваивать еще и лихву; в любом случае и супруг мой и я — ваши должники. Получите же с нас Проценты, обеспеченные капиталом нашего желания служить вам, и сократите не заслуженные нами хвалы, ибо там, где находитесь вы, достоинства всех прочих меркнут.
Дамы и кабальеро не дали продолжить это состязание в учтивости — по радости дона Хуана, а также по красоте и уму гостьи они догадались о ее знатности и должным образом приветствовали ее, а Нарсиса предложила паломнице принять участие в приятных забавах, которые в тот день — уже клонившийся к последней трети — были в ее ведении. Дон Хуан вкратце сообщил гостье об увеселеньях, устроенных королевой днем, и о тех, что еще предстояли. Повесть же о причине путешествия доньи Дионисии и о ее приключениях решили послушать позже; а пока ночь еще не полностью вступила в свои права и в небесах, сменив солнце, временно правили клубившиеся в сумерках облака, королева повела гостей к столам, расположенным на том же месте, что днем, и сулившим обильный ужин, по изысканности и роскоши равный обеду. Отважную каталонку усадили рядом с Нарсисой во главе стола — учтивость велит почтить всякого благородного гостя, особенно же Когда он так прекрасен; все кабальеро превозносили красоту Дионисии, не отрицали ее и толедские дамы, в душе которых зависть никогда не могла очернить прелести иноземок.
За ужином гости услаждали не только вкус, но и слух — все время звучала музыка или стихи, то забавные, то изысканные, а последним блюдом был лавровый венок, поданный Нарсисе, которая возложила его на голову дона Хуана и, сняв свой венок, сказала:
— Итак, пришел конец моей власти, которую я захватила, прелестные дамы и доблестные кабальеро, ничем ее не заслужив. Страшусь, что мой преемник потребует с меня отчета и накажет за ошибки. Но прошу принять во внимание мои слабые силы и покрыть недостатки в замысле излишком стремления услужить вам. Славный король займет мое место! Зная его доблесть, я уверена, что он во всем меня превзойдет. Надеюсь, что, увлеченные похвалами ему, вы позабудете о моих промахах и даже не вспомните о моей ничтожной особе.
— С трепетом принимаю лавровый венец, коим вы меня почтили, щедрая владычица, — отвечал будущий король. — Вы носили его по праву, но ежели от каждого нового правления ждут, что оно окажется лучше предшествующего, а ваше отняло у моего сердца и ума всякую надежду сравняться с вами, что же остается делать тому, кто по закону вынужден наследовать ваш трон и по ничтожеству своему не способен подражать вам? Судьба назначила мне виллу Нуньесов. И ежели завтра она не поможет мне достойно развлечь столь знатное общество, я буду утешаться тем, что гости, сравнивая мои жалкие усилия с вашим великолепием, еще больше восхитятся вашим умом и щедростью, а мои скромные достоинства послужат как бы тенью, рядом с которой ярче заблещут ваши заслуги.
Речь дона Хуана была встречена громкими кликами веселья — под звуки музыки гости восславили покидающую трон королеву и приветствовали ее преемника; затем все отправились к пруду, по берегам которого рассыпала свои сокровища сама весна, и провели там остаток вечера, расспрашивая прелестную гостью, возбудившую живейшее любопытство, — и если красота ее поражала, не меньший восторг внушил ее тонкий ум. Всем так не терпелось узнать историю чужеземки (не менее удивительную, чем ее внешность), что дона Хуана упросили отменить приготовленные на завтрашний день забавы и вместо них рассказать о его приключениях за пределами родины, а также о тех, которым толедцы обязаны удовольствием видеть красавицу Дионисию; судя по ее ответам, все догадывались, что судьба дона Хуана переплелась с ее судьбой, и полагали, что похождения обоих могут составить увлекательную новеллу. Дон Хуан уступил настойчивым, просьбам, хоть ему очень было жаль, что оказались напрасными приготовления к забавам, в которых он надеялся потягаться с остроумием и расточительностью своей предшественницы.