Только пыхнули беспонтовой заначкой - звонок, на проводе Петя, патцанчик так себе, гниловатый да мутный. Напел он о новой башнюсрывающей дряни: мы повелись, добазарились встретиться, всех обзвонили, кругом от ворот поворот - денег нет. Тем не менее, на стрелку решили пойти.
Итак: неспешно бредем, размышляем о делах наших скорбных глядь - к «Шеш-Бешу» подкатывает огромный такой чёрный джип, тачка жирнючая, сало с боков прямо капает. Из-за руля выскакивает чепушило и бегом в ресторан.
Приблизились, пуская слюну, обошли внедорожник: Шевроле Субурбан словно выехал из телевизора, из передачи о тюнинге, салон - белая кожа, на сиденье портфель. Валерка за ручку - открыто.
Только он потянулся к законной добыче, со спины донеслось: «Эй! Ты куда?..»
Дружбан с перепуга прыгнул внутрь, я за ним и на центральный замок.
Комедия: хозяин мечется, матерится, орёт, дёргает двери. Мы сидим - ни живы, ни мертвы, что делать?.. - хрен знает!.. думаю: «Чё он тачку с брелка не откроет», - смотрю, а ключ в зажигании. Размышлял я недолго, как дал по газам - только нас там и видели.
В сумке лежал дорогущий Мак Бук, в бардачке валялась волына, здоровенная, как у ковбоев. В ларьке «Куплю всё» скинули американский девайс, пистолет, домкрат и запаску, на выручку затарились кайфом.
По наличию пушки, догнав - до замеса не долго, из города решили валить. Куда ещё как не на юг?.. На чём?.. - Да на Субурбане, к чему заморочки?.. - Новый год, гайцы тоже люди - гуляют, авось пронесёт, к тому же - прикольно.
Торчок цыкнул щербиной, взглотнул. Шум с коридора усилился, рассказчик застыл. Я, выгнув в недоумении брови, качнул головой, глянул на Лёху, тот, сконфуженно улыбаясь, пальцем покрутил у виска.
Толик жест оценил, одарил нас язвительным взглядом, оскалился:
- Скучные вы. Не сегодня-завтра подохните, а вспомнить и нечего...
С десяток секунд мы вслушивались в приглушённые крики, в звуки возни, в доносившийся топот: учрежденье гудело словно тот трансформатор, назревал русский бунт - бессмысленный и беспощадный.
Как стало чуть тише, Толик продолжил:
- Петя решил ехать с нами. Я, срываясь в истерический хохот, рулил из последних, так сказать, сил: музон на всю, педаль в пол, за дорожкой косяк, в голове карнавал...
Праздник - увы! - был не долгим, вояж закончился где-то под Муромом. Чепушило чувак не простой, машинка, вероятно, со спутником, вот мы и попали. За очередным поворотом нас ждал сюрприз: посерёдке безлюдной дороги раскорячилась фура - никак не объехать. Остановились, бибикнули - тихо...
Прыгаю на асфальт, направляюсь к фургону, со спины замечаю движение, развернуться не успеваю - искры из глаз и темнота...
Так нас встретили друзья чепушилы - фантазёры затейники: спустя полчаса мы, в чём мать родила, скованные друг с другом наручниками, водили хороводы под сосенкой. Ночь, тёмный лес, полный месяц, боль во всём теле, особенно в стиснутых железом запястьях, жуткий, пробивающий до мозга костей, лютый холод. Что только не перепробовали: и на дерево пытались забраться, и сломать его, и браслеты снять - бесполезно, лишь, в тщетной надежде согреться, бегали да орали - звали на помощь.
***
Я окончательно сдался под утро: кайф давно отпустил, Валерку колбасило, Петька с пяток минут как затих. Мне резко стало тепло, боль исчезла, и пришло понимание: «Это конец...»
Картинка поплыла, веки закрылись, лишь в висках гулкий стук сердца: тук... тук... тук...
Провал был недолгим, внезапно тьма сменилась лунным сиянием, я подумал: «Вероятно, моргнул...» - встрепенулся, вскочил. Негромкая мелодия вальса, колонный готический зал, уйма народа: дамы в вечернем, кавалеры во фраках.
Сканируя собрание, разворачиваюсь - застываю, огромное зеркало в нём ваш покорный слуга: сюртук - чёрный с иголочки, галстук бабочка - алый... одним словом - жених.
Зрелищем толком насладиться не дали, из отражения степенной походкой в толпу вышел демон: глумливая рожа, вороватые глазки, проткнутый рогами цилиндр, сверху в парадном, ниже пояса голый.
Все звуки затихли, только копыта по мрамору: цок... цок... цок...
Захотелось забиться под плинтус, стать маленьким, маленьким.
Кого-то, заметив, чёрт просиял, от вида оскала я едва не описался, подобрал с пола челюсть и юркнул за спины. В мгновение ока народ расступился. Добродушного вида толстяк средних лет, смущённо скривившись в улыбке, робко пожал плечами. Подойдя, демон за шнобель его ухватил и... вырвал лицо!
Рассказчик, выдержав театральную паузу, вновь цыкнул щербиной, на этот раз сплюнув:
Лёха попытался дать за плевок подзатыльник. Торчок увернулся, тапкой поспешно растёр по полу слюни, и примирительно буркнул: