Витворт умолк, будто припоминая, не упустил ли он еще какой пункт.
— Да, и последнее, — добавил он. — По завершении сделок с государевыми закупщиками на руках английской табачной компании остается некоторый излишек товара. («Во-во, совсем крохотный!» — накаленный голос от окна.) Не соблаговолит ли русский кабинет разрешить его продажу в окраинных городах — таков закон коммерции, ваше величество! — и дать компании право на закупку и беспошлинный вывоз местных изделий?
— А взамен — дуля с маком? Только вынь да положь? — встопорщился Меншиков. Петр, настроенный куда более миролюбиво, жестом усадил его на ларь.
— Федор Алексеевич, — обратился он к Головину. — Обдумай и учини во благо. Вели навесть порядок в гавани, о том указ архангельскому воеводе. Что еще? Буйковую да маячную пошлину — долой, проторь хоть и весома, зато негоциантам удовольствие. Також и по другим пунктам… А вот чем дегтярная монополия провинилась — убей, не пойму. Ведь она четвертый год за Андреем Стайльсом, британским подданным. Исправно выплачивает мне по тыще, задержек никаких, чего ради я его притеснять стану?
Витворт принял чопорно-строгий вид.
— Будучи привилегией одного лица, торговля дегтем и смолой настолько сбила местные цены, что русские мастера толпами уходят с промыслов.
«А ты хитер! — мелькнуло у Головина. — Вроде бы твое дело стороннее, и печешься ты вовсе не о мошне английской… Но зри в корень! Андрейка-то весь деготь шлет в Голландию, мимо островов, и тем покуда не перепало ни капли. Думали оплесть его по-родственному, обойтись грошовыми тратами, ан просчитались!»
— Беда вполне поправима, сэр, — произнес он, соперничая в выдержке с англичанином. — Стайльс делает закупки в архангельских местах, но ведь у нас еще имеется Ингрия, не менее богатая смолокуренным товаром. Приходите в Санкт-Петербург, не ошибетесь. Запасы там огромные, это с полной ответственностью подтвердит и господин петербургский генерал-губернатор.
— Двадцать тыщ бочек, пристаня от них ломятся! — отозвался Меншиков.
— Черт, и вправду! — как бы вспомнил Петр. — Гони кораблики в невское устье, нашпиговывай трюмы. Никакая архангельская монополия тебе не указ — раз! А главное — Балтикой путь куда короче!
«Заманчиво, но… допустит ли шведский флот? — соображал посланник. — Впрочем, если бы даже удалось миновать заградительные линии, будет ли такое действие отвечать интересам британской короны в северных водах? Не последует ли… разрыв со Стокгольмом, бог мой?»
— Надеюсь, ваше величество, вы не предполагаете стеснить мореплавателей в выборе порта, откуда им удобнее импортировать купленный товар? — учтиво спросил Витворт.
— Туман, сплошной туман! — в сердцах бросил Меншиков. Головин сидел, опустив крутой лоб, сосредоточенно разглядывал верительную грамоту. И снова вмешался царь Петр, увел хрупкое суденышко беседы с опасного рифа.
— Ладно! Торопливость уместна при ловле блох, а отнюдь не в дипломатии… Что ж, сэр чрезвычайный посланник, отписывай в Лондон — о прожекте, о статьях торговых, о посредничестве, наконец. Подчеркни — уповаем! Конечно, к шведскому королю враз не подойдешь… Тут-то умный гарантир и молвит свое веское слово! — Петр утомленно потянулся. — Ну а спешное возникнет — с Федором Алексеевичем, как со мной. Сам я сей же час отправляюсь в Воронеж.
— Как, ночью? — в голосе Витворта прозвучало неподдельное удивление.
— Мир с турками — хорош, однако ж не спи, чтоб не спутали рук сонному.
9
Головин и Меншиков провожали царя до Калужской заставы. Сидели втроем в карете, поставленной на полозья, следом катили возки с «компанией», еще дальше поспевал батальон конных гвардейцев.
Тускло светил фонарь, подвешенный сбоку, помаргивал на выбоинах и раскатах дороги. Петр — в беличьем тулупчике поверх кафтана, в треуголке и ботфортах — молчал, кромсая зубами ноготь, думал о госте, нагрянувшем под новый, семьсот пятый год с Британских островов. Отменно кольца вьет, весьма отменно… А как быть? Кто поможет, кроме королевы? Голландцы с ней в упряжке одной. Пруссаки аль венцы? Нет, ни в коем разе. Наша драка им выгодна: случись мир, Карлус на них свалится. Швед — не мы: нам бы свое вернуть и сохранить, ему подавай непрестанную добычу, искони ею живет…