Выбрать главу

— Гад, он и есть — гад! — отрезала Дуняшка. — Будь в руке пистоль утром — уложила бы на месте!

— Ну а чего с нами водишься? С Макаркой, с Пашкой, со мной, наконец… Так и так — солдатье, варначье.

— Вы — не он, слава богу!

— Ой ли?

— Страсть не люблю, когда цену себе набивают! — Она сердито притопнула ногой.

— А ты смелая… Вот возьму и в лес утащу. И поминай как звали! — ершисто выпалил Савоська, придвигаясь к ней, но сердце шло своей дорогой, сердце — наперекор всему — говорило об ином. «Ягодиночка моя!» — чуть не слетело с губ.

Она словно подслушала его затаенные думы.

— Лови!

— Думаешь, не поймаю?

— Попробуй. Посмотрю, какой ты прыткий! — Дуняшка быстро-быстро, светлой тенью, скользнула в притемненное поле.

Савоська настиг ее на взгорке, обнял робко, и она не отклонилась, всем телом прижалась к нему, обожгла поцелуем.

12

Неделю спустя Меншиков прощался с преображенскими девами. Нашел он их — царевну Наталью, Катеньку, Дарью Арсеньеву при княгине Мясной, — в роще, окутанной дымом первой зелени, галантно поклонился, очертив шляпой полукруг.

— Еду, государыни мои. Сперва в Парадиз, потом на запад, к войску. Ну а осенью с викторией ждите.

— Помогай вам бог, Александр Данилович! — перекрестила его царевна Наталья. — Петрушеньке поклон поясной!

— Непременно! — Генерал от кавалерии выгнул бровь, повернулся к невесте. — А ты мне что пожелаешь, друг-Дарьюшка?

Арсеньева — тоненькая, смуглая — беззвучно шепнула что-то, покраснев, прикрылась рукой.

— Ну вот! Жених воевать уезжает, а ты как в рот воды набрала! — упрекнула ее княгиня Мясная. — Встряхнись, глупая!

Меншиков перевел взгляд на Катеньку… Хороша полоняночка мариенбургская, кровь с молоком! Будто нет беременности, будто Петров ребенок уж какой месяц не торкается ей в бока…

Лицо его внезапно потемнело. «Черт, как бы там, на западе, фельдмаршалы Огильви да Шереметев не напортили, пока мы с мин херцем из края в край мотаемся. Неспроста сказано: две бараньи головы в один котел не лезут… А горше всего — моя конница пойдет по рукам. Явлюсь — лишь Бартенев при мне, а я при Петре Алексеевиче, прихлебалой непременным. Развеселое житье!» Он вскинул голову, прогоняя неприятные мысли.

— Чего загрустила, невеста милая?

— Думала… сердитесь, друг-Алексашенька! — просияла Дарья в ответ.

— Ничуть! — Он взял ее за трепетную руку… «Ну и эта — персик медовый, грех на судьбу жаловаться. Теперь только бы самому в седле усидеть, не свернуть шею». Вслух сказал: — Бывай, Дарьюшка, вспоминай… Ауфвидерзеен, государыни. Еду! — откланялся он.

По пути ненадолго зашел к Ромодановскому, в потайной дворцовый придел. Князь-кесарь медленно, с натугой повернул лицо, готовый вспылить, но увидел — кто перед ним, смягчился, жестом отослал приказного дьяка.

— На север отбываешь?

— Ага, поутру. Вот какая просьбишка, Федор Юрьевич. Знаю, своих забот полон рот, но… ради всех святых, помоги Кикину в табашном деле. — Меншиков тесно придвинулся, задышал в ухо. — Ведь свою кумпанию сколачиваем, ведь… озолотимся!

— Кто о чем, а вшивый о бане! — прогудел насупленно Ромодановский.

— Обижаешь, князь…

— Ладно. Будет свободное времечко, сделаю. А пока прости: государь прямо в Лифляндию с эллингов едет, уйму предначертаний прислал!

У кареты ждали посольские — Кикин и Шафиров. Увидели Александра Даниловича, оставили разговор на английском, подтянулись.

— Тезка, подь на минуту, — велел Меншиков. — Я тут по дворам ротным да полковым летал, многого не ведаю. Как идет переговор с тем… Витвортом?

— Подкидывает выверты за пунктом пункт! — усмехнулся Кикин. — Вносить в реестр не успеваем, честное слово!

— А… корреспонденция в Лондон? Им обещанная?

— Отложил ее до лета, судя по всему.

— Та-а-ак! — Меншиков побагровел. — Ну он у меня попрыгает… Тех двух английских мастеров немедленно ко мне!

— Марешаля и Пикока?

— Их!

Шафиров, отступив на шаг, пристально вглядывался в небо — там пушисто-белые облачка водили свой нескончаемый хоровод.

— Едем. Эй, Петр Палыч, ты с нами? — позвал его Меншиков.

— Если позволите, ваше сиятельство!

Гудфелло растерянно посмотрел на чрезвычайного посланника.

— Итак…

— Не желаете ли прогуляться, эсквайр? — предложил ему Витворт.

Они миновали часовых у пушек, медленно пошли по боковой аллее сада.