— Не мути, дорогой товарищ, ежели что дочка наделала, так и скажи. Отчего выведываешь о ней? Говорила, что работа не нравится. Нынешняя молодежь с норовом, самостоятельная, с родителями не ахти как считается. Удерживал — не послушалась, уехала.
Варламов успокоил старика:
— Ничего плохого на работе не случилось, просто пришли узнать, где ваша дочь. Так ведь нельзя уезжать с работы — дисциплина все-таки трудовая, смена, передача материальных ценностей. Рита-то сообщала что из Пудема?
— Есть писулька.
— Нельзя ли посмотреть?
— Отчего нельзя, можно. Секретов нету, живем как на ладони. — Старик вытащил из-под грязных тарелок помятый конверт и протянул майору. Варламов, пробежав глазами тетрадный листок, спросил:
— Если можно, я письмо захвачу с собой?
— Забирай. Меньше мусору.
В магазин Варламов не зашел, послал Николая: пусть скажет, что ему нужно видеть Риту Ившину, выведает, знают ли там о том, когда она вернется на работу, или уволилась вовсе.
В магазине Авдеев долго не задержался. Директор сказал, что Ившина отпросилась в отпуск за свой счет на несколько дней в связи с болезнью отца. Сегодня должна была выйти на работу, но не вышла.
Варламов понял, что придется ехать в Пудем. Если Ившина видела преступников, значит, может дать ценные сведения.
XII
Белова радовало, что Варламов поймал нить и другого дела — об убийстве Бушмакина. Дело же с убийством Ермаковой, считал Белов, закругляется: жена Козлова рассказала многое, и сведения о завхозе такие, что можно бы уже брать его в руки. Белов недоволен только тем, что Морозов выискивает какие-то дополнительные улики, старается увязать все. Пустая формальность. Ведь пьянчужка Козлов не отнекивается от преступления, хотя и не признается полностью. Морозов требует его медицинского освидетельствования у психиатра. Зачем? Какой дурак будет сам на себя наговаривать? Надо заканчивать дело и подводить черту.
Белов снял трубку и позвонил в прокуратуру. Прокурор оказался у себя.
— Здравствуйте, Кузьма Архипович! Вас беспокоит капитан Белов из отделения милиции. Да, да. Уже здоровались, конечно. Но лишний раз поприветствовать уважаемого человека не велик грех.
Слушая трубку, Белов не переставал улыбаться. Видимо, почувствовав неловкость, загнал большой палец за ворот кителя и потянул, будто освобождался от тесного хомута.
— Да, да, да. На этот раз, Кузьма Архипович, вести не так уж плохи. Допрос окончен. Показания жены Козлова для нас имеют большое значение. Есть основание для обыска на квартире Козловых. Муж в ночь убийства девочки явился запачканный кровью, выспавшись, выстирал одежду — замел следы. Это не улика? Но он же сам ничего не помнит и ничего не может отрицать... Ну, хорошо, хорошо. А как же с обыском, Кузьма Архипович? Понимаю, понимаю. Теперь другая новость. Напали на след свидетеля по делу избиения Бушмакина — девушка из магазина. По странному и весьма прозрачному совпадению, она, эта девушка, на следующий же день скрылась. Видимо, ее припугнули. Но мы отыскали ее в Пудеме. Туда уехал мой заместитель, майор Варламов... Да, да, Кузьма Архипович. Хорошо. До свидания.
Положив трубку, Белов сразу же направился к следователю Морозову, войдя в комнату, отчеканил:
— Санкция получена. Быстренько на квартиру Козловых. Обыскать надо.
Морозов, глядя на начальника снизу вверх, пожал плечами, протянул не очень уверенно:
— Пока что нет оснований для обыска. Козлова, по последним показаниям жены, еще надо допросить.
— Ну и допросим! — Белов уставился на следователя, пошевелил бровями, вытянул губы в волевую ниточку, выдохнул, словно пробку из бутылки с шипучим вином выбил: — Так! — и через тяжелую паузу выпалил: — Козлова я вызову. Я сам с ним поговорю!
Когда в комнату ввели подозреваемого, Белов воскликнул:
— Это и есть Козлов?!
— Да, — ответил Морозов.
— А говорили...
Белову Козлов представлялся опустившимся, выжившим из ума стариком. Сам капитан ни разу его не допрашивал. Каково же было его удивление, когда перед ним вырос кряжистый, гладкий здоровяк лет сорока, в сравнении с которым жена его казалась не просто пожилой женщиной, а глубокой старухой.
Белов, смутившись, крякнул и принялся с интересом разглядывать завхоза школы, в которой училась Ермакова. Одет прилично: черный костюм, надраенные ботинки, темный галстук с серебристыми искорками. Глаза синие, смотрят насмешливо, с ядовитой задоринкой. Светлые, словно полегшая пшеница, волосы свисают по бокам круглой головы. Крупные веки с длинными ресницами. Лицо у Козлова свежее, около уха — царапина, уже давнишняя, белесая.