— Пусть пишет, мне все равно, — злобно ответила Рита.
— Все равно? — переспросил Варламов, решив до конца держаться обходного пути в разговоре. Ему хотелось как-то вызвать девушку на откровенность, заставить высказать обиду. — Нет, так нельзя. Представляешь, что будет, если и мне, и продавцу, и машинисту, и энергетику, к примеру, станет все равно, махнут на все руками и пойдут удить рыбу? Бандиты начнут грабить людей среди белого дня, негде будет ничего купить, остановятся поезда, города и села ослепнут без электричества. Так что ты не такой уж маленький человек; нужна ты, твой труд необходим людям, обществу.
— Из-за меня одной ничего не изменится.
— Может быть. Но вот магазин твой сейчас попал в трудное положение: ты сбежала, еще один продавец заболел, приходится работать без отдыха, срочно подыскивать замену. Сколько хлопот, неудобств и продавцам, и покупателям из-за твоего побега.
— Что вы! — Рита всплеснула руками, сморщилась презрительно. — Да они рады, что меня нет, что ушла.
— Чему же радоваться? И кто рад?
— Да эти... комбинаторы.
— Так, так, — поощрил майор. — Ну, ну? У вас, значит, стычка, конфликт?
— Еще какой! Ведь они меня втянули в гадкое дело. А теперь, наверное, на меня все взвалили. Ведь вы приехали не из-за драчунов только?
— Конечно, не только из-за них, — согласился майор на всякий случай.
— Я сразу догадалась.
— А я жду, когда же ты заговоришь со мной по-человечески.
Показались крыши деревни, и Рита заторопилась.
— Только вы по справедливости, ладно? Я все расскажу, все, все! Я не виновата. У меня на руках сто двадцать рублей. Я ни копеечки из них не растратила, не посмела. И стыдно. Черные это, дурные деньги. Я их вам отдам, они со мной, тут, у сестры в сундуке спрятала. Я отдам их вам, и, пожалуйста, не трогайте меня больше, я не хочу, я боюсь.
Рита начала всхлипывать. Варламов взял ее за плечи, встряхнул, повернул лицом к себе, сказал твердо:
— Вот что, Рита. Моя фамилия Варламов, звание майор милиции. Я приехал к тебе не в прятки играть. Ты сейчас иди домой, оденься, возьми деньги и выходи. Я подожду тебя у калитки, — Варламов взглянул на часы. — Придется поторопиться, иначе не успеем на поезд. Понятно?
Рита послушно кивнула головой.
— А теперь беги вперед, я подойду следом. Сестре ничего не говори: мол, нужна на работе, вызывают. Не надо пугать сестру и делать ее объектом сплетен. Ты поняла меня?
— Поняла, — и Рита, раскидывая по сторонам белые икры, побежала к дому с желтой крышей. Майор не успел дойти и до ворот, как Рита выскочила навстречу с чемоданчиком в руках.
XVI
По приезде в Ижевск Варламов разрешил Рите сходить домой, навестить отца, успокоить его, но девушка наотрез отказалась, кивая на чемоданчик, заявила:
— Ведь деньги здесь. Вы их возьмите у меня.
Пришлось Варламову сразу приступить к допросу. Записав все, что она помнила о хулиганах, избивших Бушмакина, майор заставил ее расписаться на нескольких исписанных им листах и сказал:
— А теперь поговорим о делах в магазине. Ты когда туда поступила?
— В марте.
— А какого числа?
— Седьмого, что ли. Кажется, да.
— Седьмого. Так, — майор принялся записывать показания. — Дальше.
— Все шло хорошо. Но как-то директор привез две бочки подсолнечного масла и поставил меня на распродажу. Я попросила товарно-транспортные накладные, чтобы познакомиться с товаром — сколько, какого сорта, по какой цене, — директор ответил, что накладные забыты на базе, привезут попозже. Я поверила, спросила о цене и стала торговать. Масло разошлось быстро. Деньги я принимала сама. Едва распродала, директор позвал меня к себе в кабинет и сказал, что деньги в кассу сдавать не надо, разделим, мол, на троих. «Как так?» — удивилась я. А он говорит, что масло «левое», привезли знакомые без накладных. Я решила, что он меня разыгрывает, шутит. Но директор не шутил, потянулся за деньгами. А я испугалась и не дала. Побежала было в кассу, а там меня дурой обозвали. Я и убежала с деньгами. А тут эти парни с велосипедом прицепились. Я дала сдачи. Сгоряча. Ну и вот... Наутро еще забежала в магазин, так директор сказал, что он пошутил, деньги можно не возвращать. Так и сказал: «Я ничего не знаю, сама принимала масло, сама продавала, в случае чего будешь и отвечать сама. Излишки хуже растраты». — «Какие же излишки у меня?» — спрашиваю. «Не знаю какие», — смеется директор. «Так за масло же деньги!» — говорю. А он мне в глаза насмешливо: «Никакого масла не было. Документов нет, тары тоже. Никто и не слышал о масле. Вот так!» Кинулась я туда-сюда: тары нет, никто в магазине ничего не знает о масле. Я чуть с ума не сошла. Но деньги все-таки не отдала, а потом взяла и уехала к сестре. Испугалась директора, смотрел он на меня жутко. А продавцы с ним заодно.