Выбрать главу

Страх обнял душу лишь на секунду. Флор вспомнил, что в одном из боксов два дня назад рабочие, устраняя опущение в канализации, проделали брешь в кладке, которая прямехонько вела в траншею, тянувшуюся к подвалу соседнего дома. Флор кинулся в бокс, пролез в брешь, заткнул ее подвернувшимся под руку войлоком и побежал по трубам, уложенным по дну траншеи. И неожиданно натолкнулся на земляную перемычку, насыпанную совсем недавно, очевидно, для перехода. Чтобы перемахнуть через нее, надо вылезть наружу. Флор выглянул, осмотрелся. A-а, дом окружили, а его-то там уже нет! Как вовремя он вырвался из ловушки. Прижимаясь к земле, Мартынов пополз по-пластунски. И уже почти перевалился через перемычку, когда его заметили, закричали:

— Вот он! Стой!

Крики и топот погони, казалось, неслись со всех сторон.

Мартынов в отчаянии метнулся в гулкую и оголенную коробку секции, там бросился к проему, выводящему к штабелям панелей и перекрытий, кучам кирпича, но дорогу ему преградили. Оставался один путь — наверх. Мартынов взбежал по шаткой и крутой лестнице и уперся в перила. Под ногами — обрывистая стена. Флор вдруг завизжал, почувствовал слабость в ногах. Какая-то сила толкала его вперед, в пропасть, а он не хотел падать, не хотел умирать. Безумно прижав портфель к груди, он с протестующим тонким вскриком оттолкнулся от перил, но не смог сделать назад и шага. Мелко дрожа, повалился грудью на перила — перила заскрипели, прогнулись...

Люди, гнавшиеся за преступником, не успели схватить его, удержать на краю. Они оказались у сломанных перил в тот момент, когда Мартынов с истошным предсмертным криком скользнул вниз по стене.

XXVII

Белов все эти дни чувствовал себя не в своей тарелке. Отделение полно следователей из министерства, оперативников, и всеми ими, к сожалению, руководит майор Варламов, а сам начальник районного отделения милиции вроде наблюдателя. Но ведь он не обязан сам вести расследование, для этого есть подчиненные. Обязанность начальника — направлять дело, в то же время не мешать творческой инициативе людей. И он сделал все, чтобы не мешать расследованию. В особенности — на последнем этапе. Да, он не мешал. Подталкивал, да.

У Белова голова идет кругом. Дела Бушмакина и Ермаковой пришли к концу, но на свет вытянуты злоупотребления на стройучастке, в магазине, на автобазе. И все это в районе, подопечном Белову и его отделению. Следствия, ревизии, выводы.

На Белова начальство смотрит не очень ласково: до чего довел район, не вел профилактической работы, хлопал ушами. Даже подполковник Барабанов перестал называть Белова по имени и отчеству. Да, дела.

На бюро горкома партии нечем будет похвастаться. Преступники разоблачены, но каким образом оказались возможными все эти преступления? Куда смотрела милиция? От этих вопросов не уйти. За плохую постановку профилактической работы по предупреждению преступлений придется держать ответ. Значит, звание майора пока что тю-тю... Эх-х!

Белов вот уже несколько дней усердно корпел над составлением отчета. Курит беспрестанно, дымит во всю мочь. Ищет весомые и убедительные доводы, эффективные выводы, впечатляющие заверения. Да, в районе преступность возросла, но эта кривая роста кажущаяся, поскольку все или почти все преступления выявлены или находятся в стадии интенсивного расследования. Кривая роста преступности, таким образом, есть следствие активизации работы милиции по выявлению, разоблачению и наказанию антиобщественных элементов. Вот так!

Белов затянулся дымом и закинул руки за голову. «Жизнь — колесо, — философски думал он. — Вертится, крутится и так и этак. А счастье?.. Что такое счастье? Едва ли кто сможет исчерпывающе ответить на этот вопрос. Счастье, оно облаку подобно: было, но дунул ветер, и улетело облако, рассеялось. Невозвратен счастливый миг. Поэтому не надо отставать от счастья в его стремительном беге, надо скакать во весь опор за счастливыми мгновениями, сбрасывая с плеч вериги забот, не придавая важности огорчениям, временным неудачам».

Поток сумбурных раздумий Белова прервал телефонный звонок. Он поднял трубку, отозвался сухо:

— Капитан Белов слушает. Откуда? Из горкома партии? — он приподнялся, заговорил четче и мягче. — Не состоится? А я уже подготовил отчет на бюро. Понятно, не пропадет. А нельзя ли узнать, почему снимается наш вопрос? Где? Проведете собрание в нашем отделении? У нас уже было собрание. Совсем недавно. Внеочередное? Понял, понял. Что же, это даже полезнее для нашего отделения. Спасибо, что не забываете о нас. До свидания, до свидания. Понятно.