- Представляешь ли ты, насколько сильно меня заводит то, как ты сопротивляешься желаниям своего тела? – голос мага был едва ли громче шёпота, но не было никакого сомнения в том, что это был хищный звук. Он был похож на едва различимое рычание, которое издаёт мабари, предупреждающе подёргивая ушами, когда чужак приближается слишком близко. – Наблюдать, как ты пристально смотришь на меня, знать, что твои мысли убегают в такие места, на которые не хватает твоих самых смелых фантазий… это сводит меня с ума. А осознание того, что ты сопротивляешься этому каждой частичкой своего естества, пробуждает во мне желание сломать тебя.
Движение, влажное скольжение внутрь и наружу, которое производили сейчас с ним, бессчетное количество раз ранее использовавшееся женщинами, стремящимися быстро завладеть его вниманием, было абсолютно другим, когда он был именно тем, кто устраивал это представление. Недвусмысленность жеста, эта имитация намного более эротичного действа, обычно сама по себе была достаточно провокационной. Когда он наблюдал, как его палец скользит меж губ женщины, то воображал, будто трахает её в лицо и видит такую же смесь самоуверенности, шаловливости и желания в её глазах, как и тогда, когда она наслаждалась всего лишь его пальцем.
Теперь же в этом был абсолютно новый уровень возбуждения, нечто тёмное и смутно пугающее в том, как смотрел Андерс, в осознании, что он более не был верхушкой пищевой цепи. В понимании, что этот маг глядел на него и видел то же самое, что он видел у всех тех женщин. В то время как палец целителя продолжал скользить внутрь-наружу, язык брюнета с каждым мягким толчком извивался вокруг него почти инстинктивно, а в ответ на каждое движение в животе что-то скручивалось, горячее, тугое и бурлящее.
Если это предполагалось как притворное соблазнение, разве он не должен был больше противиться? Может, надо активнее сопротивляться?
Гаррет сжал зубы достаточно сильно, чтобы палец Андерса не смог нормально двигаться на следующем толчке. Маг фыркнул и сильнее сжал ладонь на щеке брюнета.
- Что, думаешь теперь показать свой характер? – маг наконец-то высвободил свой палец, замерев, чтобы проследить им очертания губ Хоука. – Или ты всё ещё озадачен тем, чего ты хочешь, и думаешь попробовать немного подразнить?
Получив частичную способность связно говорить, Гаррет смог выдавить:
- Я здесь не для секса, Андерс. Смени направление мыслей. Не все хотят оказаться в твоей спальне.
Смех целителя не был таким уж приятным, но он всё равно посылал мурашки по спине брюнета:
- И всё же… ты здесь.
Прежде чем Хоук смог придумать подходящий язвительный ответ, хватка целителя на его щеке стала железной. Воин увидел в глазах блондина вспышку обжигающей страсти, а секунду спустя он был крепко прижат к стене, целитель с силой, одновременно тревожной и захватывающей, заставил его наклонить голову и поцеловал.
Это было совсем не похоже на поцелуй с женщиной, и всё же… что-то в этом было такое, что казалось абсолютно естественным. И чертовски захватывающим.
Андерс на вкус был как… мёд, как ни странно. Чёрный чай и мёд. А потом был этот знакомый аромат, состоящий из эльфийского корня, кожи и чистого запаха мужчины, который неожиданно стал таким чертовски возбуждающим, что Хоук опасался, что может взорваться. Ладонь целителя прошлась по бедру брюнета, пальцы ощутимо мяли его даже сквозь одежду, удерживая на месте. Андерс целовал его медленно, одуряюще, кусая, облизывая и уговаривая, пока Хоук не сдался и не открылся. Он почувствовал, как маг усмехнулся, ощутил на своих губах шёпот «Хороший мальчик», прежде чем блондин вновь стал собственнически исследовать его медленными, томными движениями языка, которые заставили Гаррета цепляться за стену в поисках чего-то, что не было бы Андерсом.
В любом случае, он не мог ничего контролировать, и это настолько же сводило с ума, насколько и возбуждало. Всякий раз, когда Хоук пытался сопротивляться и получить контроль над ситуацией, - слабые покусывания верхней губы целителя и рука, запутавшаяся в восхитительных золотых волосах, не считаются, - Андерс отвечал так, что воин только и мог, что хватать ртом воздух и стараться не застонать в блаженстве. Он этого не сделает. Не доставит этому ублюдку такого удовольствия.
А затем бедро мага втиснулось ему между ног, вполне ощутимо прижимаясь к его паху, и сиськи Андрасте Хоук стонал, отчаянно цепляясь за блондина, притягивая его ближе, его воинская гордость мгновенно испарилась, и ему на это было наплевать и…
Андерс резко отступил назад, вытирая рот ладонью. Это движение было настолько быстрым, что Гаррет чуть не потерял равновесие, и в данный момент всё, что он мог делать, - это пристально смотреть на мага и пытаться вспомнить, как пользоваться мозгами. Целитель сделал вид, что не заметил его замешательства, и принялся поправлять взъерошенные волосы.
- Что..? – Хоук чувствовал себя рыбой, выброшенной на берег, абсолютно сбитый с толку пульсирующим, сильным жаром внутри и жаждой рывком притянуть этого ухмыляющегося мага обратно. – Что ты делаешь?
Блондин настолько небрежно поправлял одежду, что это становилось обидно, будто то, чем они занимались, никоим образом на него не повлияло. Маг взглянул на него из-под ресниц, которые смотрелись на мужском лице не иначе как чувственно, и его губы – я целовал эти губы – дрогнули в улыбке, когда он довольно смотрел на озадаченное выражение гарретова лица, его подёрнутый дымкой страсти взгляд и тяжело вздымающуюся грудь:
- Я уже говорил тебе, дорогой: у меня есть пациенты, которых надо осмотреть. К тому же, минуту назад ты говорил, что пришёл сюда не ради секса – обидно, правда. Я мог бы повеселиться с тобой.
- Я… - Что он мог бы ответить на это? Нет, Андерс, забираю свои слова обратно, я никогда раньше не хотел мужчину, но, пожалуйста, трахни меня до беспамятства с полной народу комнатой по ту сторону двери? Было ли это вообще тем, чего он хотел? Нет, конечно же нет, это всего лишь была шалость, чтобы отвлечь Андерса от Бетани. Ему нравились женщины – нравилась мягкость, изгибы и власть, какую он ощущал, когда нависал над ними, когда трахал их, умоляющих и хнычущих. Он не хотел… он не мог…
Чёрт. Он был без понятия, чего он сейчас хотел.
- Придёшь вечером.
Это было произнесено не как просьба, когда один любовник пытается соблазнить другого, показывая своё искреннее желание этим вопросом, но как констатация факта. Раз Андерс так сказал, значит, так тому и быть. Маг сказал ему придти вечером, значит он мог бы… Гаррет моргнул:
- Мм, могу я спросить зачем? Поскольку я не собираюсь прыгать как послушная собачка всякий раз, как ты щёлкнешь пальцами.
Целитель мягко рассмеялся:
- Гаррет, у тебя есть два варианта – либо ты приходишь сюда, и мы говорим о том, о чём ты хотел поговорить, либо я прихожу к тебе домой, нагибаю над столом на глазах у всей твоей семьи и тра…
- Ладно! – Пальчики Андрасте, хватило одного намёка, чтобы заставить его сердце колотиться в горле. – Чёрт, Андерс, ладно. Я приду. Только… давай сделаем это тихо, идёт?
Остановившись в дверях, целитель обернулся и одарил Хоука таким взглядом, что коленки у брюнета чуть не подогнулись:
- В том, что произойдёт сегодня вечером, не будет ничего тихого, Гаррет.
Он был без понятия, как себя отвлечь. До назначенного времени было ещё несколько часов, и он обнаружил, что если не займёт себя каким-нибудь делом, то его мысли сами собой возвращались к тому восхитительному поцелую, заставляя брюнета одновременно и ужасаться, и возбуждаться. Затем, разумеется, с усиливающимся жаром в крови от воспоминания о мёде, коже и мужественности, мысли воина обращались к откровенно сексуальной угрозе в словах Андерса – но это была не более чем угроза, провокационная насмешка, чтобы разозлить его и заставить ответить. Этот мужчина был опасностью, не имеющей себе равных. И гарлок его подери за то, что он оставил его в том состоянии, всего лишь потрепав по щеке, как какого-нибудь питомца! Сейчас он не знал, хочет ли ударить мага, или же наброситься на него. Всё, чего он желал, - поставить этого льстивого мага на место за его предположение, что Гаррет Хоук был лёгкой задачей.