– Не холодно. Просто плохие воспоминания, – признаюсь я со вздохом. – Не каждый день за девушкой охотятся в лесу, она становится свидетельницей убийства своего отца и чуть не подверглась изнасилованию, прежде чем ее спасает огр.
Я понимаю, как нелепо звучат мои слова, когда они слетают с моих губ, и истерический смех подкатывает к моему горлу. К моему ужасу, смех быстро превращается в сдавленное рыдание, и горячие слезы текут по моим щекам.
Грегор неуверенно приближается ко мне. Ясно, что он понятия не имеет, что сказать или сделать, но я вижу беспокойство в его глазах и сжатую челюсть.
Он неуверенно протягивает руку, чтобы коснуться моих волос.
– Я бы обнял тебя, но я не знаю, так ли ты будешь рада моим прикосновениям после…
Я сокращаю расстояние в несколько футов между нами и прижимаюсь к нему, прежде чем он успевает закончить. Я не могу этого объяснить, но я знаю, что с Грегором я в безопасности. Это знание, которое резонирует глубоко внутри меня, необъяснимое и неоспоримое.
Кожа Грегора восхитительно горячая, и от этого согревается и ослабевает холодный узел страха, застрявший у меня в груди – не только из-за сегодняшних событий, но и из-за страха, который я носила в себе годами.
– Я прожила в коммуне всю свою жизнь. Я никогда не видела родительской любви. Я не помню свою мать, а мой отец относился ко мне как к собственности, как и к остальным женщинам в коммуне. Нас хранят чистыми для наших мужей или продают ради финансовой выгоды.
– Эта коммуна звучит как ужасное место.
Голос Грегора грохочет у меня в ушах, когда я прижимаюсь щекой к его груди.
Его руки обнимают меня, и я зарываюсь глубже, в то время как слова продолжают слетать с моих губ. Странно открываться вот так легко и не слушать осуждения.
– Контролируется каждый аспект нашей жизни, начиная с того, что нам носить, есть и читать, заканчивая тем, за кого нам выходить замуж. Большинство моих подруг были обещаны мужчинам, как только им исполнилось восемнадцать. Как дочь лидера, я считала, что мне повезло, когда я избежала такой участи, и по прошествии еще нескольких лет я была уверена, что меня не заставят выйти замуж.
Я невесело усмехаюсь.
– Но я была так наивна. Мой отец просто выжидал своего часа. В двадцать четыре года я считаюсь уже старой с точки зрения брака и деторождения. Но мой отец берег меня для Тодда.
– Он выдал бы тебя замуж за мужчину, которого ты не любишь?
Грегор, похоже, в ужасе от этой идеи.
– Любовь здесь ни при чем. Тодд спланировал все с самого начала. Для него все дело во власти и положении. И теперь у него есть и то, и другое.
Я опускаю взгляд на свои руки, прежде чем снова поднять его на него.
– А теперь он превратил меня в убийцу.
Глава 4
Грегор
Арья убийца? Никогда.
Ярость сжигает меня изнутри из-за того, что эти мужчины сделали с ней – что молодой собирался сделать с ней. От осознания того, что мужчина постарше был ее отцом, у меня сводит живот. Родители должны защищать своих детей, а не торговать ими, словно они были не более чем рабами. Я не могу заставить себя сожалеть о его смерти. Я сожалею только о том, что другой – Жаба, как она его называла, – все еще где-то там, дышит тем же воздухом, что и моя женщина.
«Моя женщина?»
Как она может быть моей женщиной? Я огр, чудовище, несмотря, что она говорит обратное. И все же мысль о том, что она моя, поселяется глубоко в моих костях и дает мне чувство покоя, которого я давно не испытывал.
Арья выглядела такой уязвимой, когда я принес ее в свою хижину, ее бледное тело было покрыто царапинами и синяками. Когда ее ресницы дрогнули, и она впервые пригвоздила меня своими изумрудно-зелеными глазами, мне показалось, что частичка моей человечности вернулась ко мне.
И теперь она в моих объятиях, те же самые изумрудные глаза наполнены болью и раскаянием, когда она говорит мне, что она убийца.
Я беру ее руки в свои, наслаждаясь их мягкостью.
– Это не руки убийцы. Это руки женщины, которая защищала себя от мужчины, который пытался причинить ей вред и унизить ее самым худшим способом, который можно только вообразить. Ты не убивала своего отца. Он это сделал.
Ее нижняя губа дрожит, и желание разгладить ее большим пальцем почти непреодолимо.
– Тодд не перестанет искать меня. Он считает меня своей собственностью. – Она замолкает, прикусив губу. – Ты был так добр, помогая мне вот так, Грегор. Я не знаю, как тебя отблагодарить. Если ты можешь одолжить мне какую-нибудь теплую одежду, я пойду своей дорогой.
Моя голова откидывается назад.
– Ты хочешь уйти?
– Нет, – шепчет она безнадежно. – Но это не твоя битва, и я не собираюсь подвергать тебя опасности.
– На всякий случай, если ты не заметила, я огр. Я обладаю силой десяти человек. Я опытный охотник, и я могу защитить тебя. – В моих словах нет тщеславия или снисхождения – я просто констатирую факты.
Арья одаривает меня неуверенной улыбкой.
– Ты говоришь, как какой-нибудь воин древности, бросившийся спасать девицу, попавшую в беду – что, я думаю, именно так и произошло. Я… не хочу уходить. Я знаю тебя совсем недолго, но это самое безопасное место, которое я когда-либо чувствовала. Я никогда не захочу возвращаться в то место. Но я не хочу жить в страхе, и я не хочу быть женщиной, которую нужно спасать. Я хочу стоять на своих собственных ногах и сражаться в своих собственных битвах.
– Тогда это то, что ты должна сделать, – заявляю я, словно это уже решено. – Ты останешься здесь со мной, и я научу тебя навыкам, необходимым для самозащиты, чтобы, когда ты будешь готова уйти, ты была готова ко всему.
От мысли о том, что Арья уйдет, у меня уже болезненно скручивает живот.
Сверкающие глаза Арьи сочетаются со свежей зеленью летних листьев. Ее улыбка освещает ее лицо, и мое сердце бешено колотится в груди от ее сияющей красоты.
– Я сделаю все, что потребуется, чтобы помочь тебе научиться защищаться. Но… тебе придется быть терпеливой со мной. У меня уже много лет не было компании, – хриплым голосом признаюсь я.
Арья поднимает руку к моему лицу, и я вздрагиваю.
– Мне жаль.
Она смущенно сжимает пальцы на ладони.
Я беру ее маленькую руку в свою и подношу к своей щеке, прижимая ее к своей коже.
– Я вздрогнул, не потому что не хочу, чтобы ты прикасалась ко мне. Просто меня уже много лет никто не трогал, с тех пор как…
Я сжимаю челюсти.
– С тех пор, как ты изменился? – заканчивает она, ее зеленые глаза с нежностью смотрят на мое лицо.
Странно, что она, кажется, ни капельки меня не боится и не смотрит на меня с тем отвращением, с которым я к себе отношусь.
– Да, – киваю я. – Многие жители городка убежали после несчастного случая на праздновании Хэллоуина. Некоторые остались, те, кто был более восприимчивым и объективным. Я оставался в городке некоторое время, надеясь, что эффект обратится вспять, но все было напрасно. Я не мог выносить пристальных взглядов и перешептываний, поэтому ушел в лес. Я соорудил временное укрытие, пока строил эту хижину. Это заняло у меня много месяцев, но я был доволен своей работой. Здесь я независим. В хижине есть водопровод, канализация и генератор, плюс я охочусь, выращиваю и храню свою еду.
Арья проводит пальцами по моей челюсти и вниз по шее, прежде чем положить свою ладонь мне на грудь.