– Как долго ты в таком состоянии?
Я закрываю глаза, наслаждаясь ощущением ее мягких рук на моей разгоряченной плоти.
– Я не знаю. Время стало не так важно, поэтому я позволил годам идти незаметно своим чередом.
– Я тоже долгое время была одинока, – признается она, опуская глаза на мою грудь.
Она рассеянно проводит пальцем по моей груди, и мой член вздымается в моих штанах. Желание опустить ее перед камином, накрыть своим телом и скользнуть в нее своей длиной почти непреодолимо. Я стискиваю зубы, подавляя свои желания. Она ранена и, вероятно, у нее сотрясение. Она нуждается в моей заботе, а не в моей похоти. Особенно после насилия, которые пережила от рук другого мужчины.
– Я… не осознавал, насколько я был одинок пока не увидел тебя, – признаюсь я, приглаживая рукой ее яркие волосы.
Глаза Арьи встречаются с моими, и улыбка расцветает на ее полных губах.
– Что-то подсказывает мне, что наши пути должны были пересечься, Грегор.
Что-то подсказывает мне, что она права. Наши взгляды встречаются, и все остальное становится незначительным. Кажется, ничто не имеет значения, кроме этой прекрасной женщины, которую я держу, в своих объятиях. Губы Арьи приоткрываются, и я зачарованно наблюдаю, как румянец ползет вверх по ее шее к щекам. Я опускаю голову, когда она поднимается на цыпочки и… ее желудок издает громкое урчание.
Я отстраняюсь.
– Ты голодна. Согрейся у огня, а я тебя накормлю.
Она кивает, возвращаясь на диван у камина. Я наблюдаю, как она натягивает на плечи одно из одеял, которыми я укрыл ее ранее. Отблески пламени пляшут на ее волосах, превращая их в огненный ореол вокруг головы.
Я мог бы смотреть на нее часами, но заставляю себя отвести взгляд и принимаюсь разогревать рагу из оленины, которое приготовил ранее.
Кухня функциональна, как и остальная часть хижины. Я строил ее не для гостей, но теперь ловлю себя на том, что хочу, чтобы она была более уютной. Возможно, теперь, когда Арья здесь, она добавит женственных штрихов – несколько подушек для дивана, картины для стен или свежесобранные полевые цветы из леса.
Я представил ее, распростертой на моих мехах, в то время как я поклоняюсь ее телу, мысли заполняют мой разум. Я ворчу и качаю головой. Она заставляет меня тосковать по вещам, которых я не имею права желать. Я отказался от своей мечты иметь пару и детей много лет назад.
Я наливаю рагу в миску и кладу на маленький поднос вместе с ложкой и ломтиком домашнего хлеба, прежде чем отнести его Арье. Она почти спит, завернувшись в одеяло перед камином, но ее глаза распахиваются, когда она видит меня. Она принимает сидячее положение, и я ставлю поднос ей на колени.
– Спасибо, – бормочет она, делая глубокий вдох. – Пахнет восхитительно.
Она зачерпывает ложкой рагу и кладет его в рот закрывая глаза, издавая стон, от которого мой член дергается в штанах.
– О, боже мой, это потрясающе вкусно.
– Я рад, что тебе нравится, – говорю я, довольный ее реакцией.
Я сажусь в большое мягкое кресло рядом с диваном.
Мы сидим в уютной тишине, нарушаемой только странным стоном Арьи, когда она доедает каждый кусочек рагу макая хлеб в подливку. Она не из тех, кто заполняет тишину бессмысленными словами, что я ценю, после долгого одиночества.
Когда она заканчивает, я беру у нее поднос и уношу на кухню, затем быстро мою и вытираю миску и ложку. Когда я возвращаюсь в гостиную, Арья, свернувшись калачиком под одеялом крепко спит. Я проклинаю себя за то, что у меня нет спальни. Мне самому она не была нужна, я предпочитаю спать на полу. Я спал на кровати, когда был человеком, – это воспоминания прошлого. Но если Арья останется, ей понадобиться что-то получше, чем скомканный диван ручной работы.
На данный момент, вообще-то, иметь Арью рядом – хорошая идея. Я помню о ее ранах на голове, и таким образом, я могу всю ночь присматривать за ней.
Хотя я не чувствую холода, я знаю, что Арья чувствует, поэтому я подбрасываю еще одно полено в огонь, чтобы убедиться, что ей тепло, когда она спит. Я перебираюсь на свою кровать в углу, которая состоит из растянутых и обработанных шкур животных, превращенная в своего рода гнездо.
Я снимаю штаны и со вздохом потягиваюсь взволнованный событиями дня и восхищенный рыжеволосой красоткой, лежащей в нескольких футах от меня. Мой член твердеет при этой мысли, и я испытываю искушение потереть свою ноющую длину, чтобы испытать освобождение.
С разочарованным ворчанием я переворачиваюсь, игнорируя требования своего тела, и, наконец, проваливаюсь в сон.
Глава 5
Арья
Я просыпаюсь с криком, застрявшем в меня в горле, борясь с жестокими руками, прижимающими меня к земле. Мое сердце колотится о ребра, а дыхание застревает в груди.
Я внезапно вспоминаю, где нахожусь и прижимаю руки к лицу, заставляя себя успокоиться.
Я в порядке. Я в безопасности в хижине огра, глубоко в лесу, где никто не сможет найти меня. Я чуть не рассмеялась вслух над иронией этого заявления. Почти. Воспоминания о руках Тодда, срывающих с меня одежду и прикасающихся к моей коже, все еще слишком свежи.
Огонь превратился в тлеющие угли, и я дрожу, плотнее укутываясь в одеяло, когда сажусь.
Где Грегор?
Когда мои глаза привыкают к полумраку, я вижу его, растянувшегося на чем-то похожем на груду мехов в углу. Встав, я тихо на цыпочках подхожу к нему и ложусь рядом с ним.
– Арья? – его голос хриплый ото сна, но его тело напряжено.
– Это нормально? – шепчу я, прижимаясь к его горячему телу. – Мне приснился плохой сон.
– Об этом мужчине Тодде? Ты хочешь поговорить об этом?
Я улыбаюсь, когда он произносит имя Тодда. По его произношению это звучит как самец жабы. Я не могу отрицать, что это правда. Этот человек – жаба, а это несправедливо по отношению к жабам.
– Нет, я в порядке. Я просто не хочу быть одна.
Я вздыхаю, когда его большое тело расслабляется, а руки обнимают меня. Он теплый и уютный. Я думала, что огры плохо пахнут, но Грегор пахнет потрясающе – какой-то мускусный аромат, который проникает в мои чувства и заставляет закрыться мои глаза.
Мне кажется, я уверена, что когда я засыпаю, клянусь, я слышу, как он шепчет:
– Спокойной ночи, моя женщина.
Я медленно просыпаюсь, и дневной свет струится через окна. Мне требуется мгновение, чтобы вспомнить, что я не в своей постели в комплексе, и мне не нужно спешить вставать. Я привыкла вставать на рассвете, чтобы приступить к своим ежедневным делам. В то время я была просто рада, что у меня были дела, мой отец не давал мне ни минуты покоя. Он составлял бесконечный список дел по дому, иногда заставляя меня переделывать ту работу, которая ему не понравилась, как была выполнена.
Я зеваю и потягиваюсь, выгибая спину на мехах. Я не ожидала, что буду так хорошо спать после того, как у меня был кошмар. Прошли годы с тех пор, как я хорошо спала по ночам. Страх разозлить моего отца преследовал меня и поэтому я нервничала большую часть ночей. Но пребывание в объятиях Грегора успокоило меня и погрузило в глубокий сон.
Мне должно быть стыдно за то, что я залезла в «постель» к огру, которого я только что встретила, но я не могу заставить себя чувствовать что-нибудь, кроме… счастья.
Счастье было мимолетной эмоцией в моей жизни, и мне требуется несколько секунд, чтобы распознать это.