– Свободу Тиму, – вяло поддакнул я.
– Вот так-то, – одобрительно кивнул бродяга. – Вижу ты не местный, чувак!
– Ну, как-то так.
– У меня есть отличная ночлежка на примете. Для моих друзей бесплатно. Там нам дадут суп и немного колючки. Потому что поддерживают наш единый порыв. Пошли?
– Да у меня есть, где переночевать, – смутился я.
– И где же?
– Я тут живу, – показал я на фешенебельный отель, потом кивнул на прощание и направился к входу, под изумлённый взгляд бродяги.
– Хитрый ренегат! – наконец крикнул он мне вслед.
Пока я шёл пару сотен метров до дверей отеля, то постепенно трансформировал костюм во что-то боле-менее приличное.
Швейцар на входе поклонился, пропуская меня. А у лифта ко мне подскочил строгий офицер в тщательно выглаженной военной форме.
– Посол, вам правительственный пакет, – сообщил он, меряя меня подозрительным взором.
– Ну, так давайте, – откликнулся я.
– Не всё так просто. Только после удостоверения личности. И только под роспись.
Мы поднялись в номер. Офицер долго, чуть ли не на зуб, изучал наши документы, при этом не уставая бубнить, насколько важна эта депеша и как он счастлив нам её доставить по поручению самого Демократического вождя. По-моему, ему просто хотелось почесать языком. Я расписался аж на четырёх бланках и налил курьеру рюмку марочного коньяка. Потом ещё одну, после чего, наконец, выпроводил словоохотливого гостя.
Любопытный Абдулкарим уже распечатал пакет и с чувством зачитал:
– «Вы пригашаетесь на официальный правительственный фуршет для представителей бизнеса, культуры, науки, а также дипломатов, в Общественный дом музыки и кордебалета. По окончании официальных мероприятий состоится премьера рэп-оперы «Бремя чёрного человека».
– Бремя чёрного человека, – кивнул я. – Надо идти…
– Несомненно, на сегодняшний день высшим достижением музыкальной культуры является рэп, а для особо изысканных любителей прекрасного – джаз с его неземными композициями и трансцедентальным уровнем постижения гармонии Вселенной, – уютно развалившись на мягких сиденьях нашего лимузина, Абдулкарим вслух читал газету «Культурный вестник Юдостана». – Однако наш век можно отнести к эпохе перемен и эрозии традиционных ценностей, что касается в полной мере и музыкальной культуры. И рождённые на диком континенте, перенесённые на плантации и чугунолитейные заводы песни и мелодии белого меньшинства ныне грубо вторгаются в традиционное культурное пространство. То, что мы сегодня с подачи инопланетников называем чуждыми словами романс и шансон родились у нагруженных тяжёлой работой, охваченных грубыми страстями невежественных людей. Не снимая с нас исторической вины за рабство, все же нельзя не отметить – рабы не могли создать изысканную культуру. Это культура плантаций, подворотен, наркодиллеров и бандитов. Общеизвестно, что в моду эти примитивные напевы вошли, когда во время периодического сдвига магнитных полюсов рухнула столичная энергосистема, и белые вандалы разграбили весь Юдостан, в том числе музыкальные магазины, завладев дорогостоящей звукозаписывающей аппаратурой. Тогда и появилась на рынке музыкальных услуг аморфная, тягучая белая музыка, каким-то образом начавшая захватывать первые места в рейтингах популярности. Но от этого она не перестаёт числиться в маргинальной нише. И неудивительно, что именно наши сомнительные друзья со звёзд поддерживают этот культурный террор всеми силами. И вполне закономерно, что главный пропагандист этого непотребства пресловутый землянин Тим сегодня находится в тюрьме.
Абдулкарим перевёл дух, поцокал возмущённо языком и продолжил чтение:
– А что делать нам со всем этим? Запрещать этот хаос мелодий и звуков? Но мы же правовое государство. Обличать? Кто же поверит пустым словам? Мы должны ответить на это созданием новых, протрясающих разум и слух произведений нашей национальной классической культуры. Таких, как выходящая на сцену новая рэп-опера «Бремя чёрного человека», воспевающей именно традиционные ценности наших доблестных предков – мореплавателей, исследователей, покорителей новых земель.
– Как ещё не вспомнили, что романс – это музыка оккупантов, – хмыкнул я.
– Об этом написано в следующей статье, уважаемый оккупант, – успокоил меня Абдулкарим.
Общественный дом музыки и кордебалета являлся официальным центром классической музыкальной культуры, чем-то вроде Большого театра в Москве. И даже внешне где-то походил на него – тяжёлые колонны, очертания античного храма, барельефы с духами земли и воды на портике и бронзовой позеленевшей статуей Небесного покровителя Юдостана на фронтоне. Место это было престижное, для простых смертных труднодоступное, здесь в основном проводили время сливки общества, а также устраивались различные официально-статусные и вместе с тем развлекательные мероприятия типа сегодняшней громкой премьеры.