Дом «Мачо» скоро стал объектом многочисленных шуток.
– Он похож на член ниггера, – посмеивались в издательском мире, – впрочем, это вполне подходит самому непристойному из журналов. Если Бакнер решит скруглить верхние этажи, то лучше символа и не придумаешь!
Когда эти шуточки достигли ушей Марка, он только пожал плечами. Прошли те времена, когда они могли бы привести его в бешенство. Он знал, что эти остроты объясняются обыкновенной завистью. А кроме того, не стоит забывать старую поговорку, в которой много правды: «Лучше дурная слава, чем никакой».
Когда журнал переехал в новое здание, работа над «кантиной "Мачо"» на первом этаже и пентхаусом на пятидесятом еще не была завершена. Марк собирался открыть и то, и другое в один вечер – сначала провести в пентхаусе вечеринку (вход будет строго по приглашениям), затем все желающие спустятся вниз, чтобы принять участие в торжественном открытии «кантины "Мачо"». В первый и единственный раз в «кантину "Мачо"» можно будет войти, не имея членского билета.
Марк разослал двести приглашений, попросив заранее подтвердить свое участие, и никто из приглашенных не отказался.
Нет, одно исключение все-таки было. Алекс, по такому случаю одетый в смокинг, пробормотал Марку на ухо:
– Эллен шлет свои извинения, дружище, но в последнюю минуту она… ну, она ведь беременна, ты же знаешь.
Марк, вероятно, даже не смог бы припомнить, как выглядит Эллен. Единственное, что он помнил, – он ей не нравится. От каждой из их немногочисленных встреч осталось ощущение тщательно завуалированной враждебности.
Строго одетые гости прибывали группами. Женщины в блестящих платьях, в драгоценностях, зачастую специально купленных, чтобы надеть на эту вечеринку.
Спустя годы, когда требования этикета уже не обязывали жестко соблюдать формальности, Алекс со смехом говорил Марку:
– А помнишь то первое празднество, дружище? Сейчас любая баба может появиться на вечеринке в чем мать родила, и никто и не заметит.
Марк пригласил на торжество множество репортеров и телевизионщиков и был уверен, что назавтра газеты и телевидение обязательно уделят этому событию внимание.
Дюжина «сеньорит», в основном бывших «сеньорит месяца», сновали по помещению, разнося закуски и напитки. Позднее они будут работать внизу. Разноцветные блузки и длинные юбки, в которые Марк одел «сеньорит», напоминали национальные костюмы старой Мексики. Однако у блузок было глубокое декольте, так что каждый раз, когда девушки наклонялись, их большие груди едва не вываливались наружу. А юбки сшиты из полупрозрачного материала, позволявшего хорошо разглядеть и длинные ноги в черных чулках, и белизну бедер между чулками и поясом для чулок.
Как и предвидел Марк, многие были шокированы. Особенно женщины. Раздавались возмущенные возгласы. Кое-кто грозился уйти, но ушли лишь очень немногие. Гости специально приехали в эту обитель греха и не собирались покидать ее до тех пор, пока не удовлетворят свое любопытство сполна. Все двери жилища были распахнуты настежь, все комнаты открыты для обозрения.
«Грандиозный пентхаус Марка Бакнера на крыше нового Дома «Мачо», – писал на следующий день один из обозревателей; отличается своей расточительностью, иногда вульгарностью, а зачастую и просто дурным вкусом. Однако, положа руку на сердце, спросим себя: какой нормальный мужчина иногда не мечтал о том, чтобы оказаться в таком месте?»
Квартира располагалась в двух уровнях; большая, богато обставленная гостиная находилась собственно на крыше. Остальную часть крыши занимали сад с деревьями в кадках и цветущими клумбами, плавательный бассейн с подогретой водой и бар на открытом воздухе с двумя усатыми барменами латинского происхождения.
Вечер еще не начался, когда Марк понял, что допустил одну серьезную ошибку. После продолжительных поисков – он даже не представлял себе, как трудно отыскать их в Нью-Йорке и насколько дороги их услуги – Марк нанял троих марьяче, музыкантов в национальных костюмах, которые должны были, прохаживаясь по саду, играть и петь. Однако эта музыка совершенно не соответствовала той изысканной, чувственной атмосфере, которую он хотел создать. Марьяче не только не гармонировали с этой атмосферой, но, напротив, напрасно отвлекали внимание гостей. Что ж, Марк получил определенный урок. Он рассчитывал использовать марьяче в своих «кантинах», теперь же было ясно, что номер не пройдет.
Наибольшее внимание гостей привлекали две комнаты на пятидесятом этаже: главная спальня и то, что Марк впоследствии назвал игровой комнатой. Это была, без сомнения, самая большая комната из всех, где располагались небольшой плавательный бассейн, сауна, небольшой гимнастический зал, теннисный корт, маленький кинотеатр и, наконец, уменьшенная копия «кантины».
В спальне стояла чудовищных размеров круглая кровать, потолок и стены были зеркальными. В ванной было установлено биде.
Марк улыбнулся, услышав, как кто-то сказал:
– Этот Бакнер ничего не прячет, все выставляет напоказ, как будто без того не ясно, что он собирается водить сюда женщин… Хотя, может быть, он просто не знает, что это такое, и принимает за разновидность мужского писсуара?..
Самое забавное заключалось в том, что еще недавно Марк действительно не знал, для чего нужно биде.
Наконец, в квартире имелись четыре комнаты для гостей и просторный, очень удобный кабинет, откуда можно было управлять системой селекторной связи, динамики которой находились во всех помещениях, включая сад на крыше.
В одиннадцать часов, когда вечеринка была в разгаре, Марк объявил по селектору:
– Все желающие могут спуститься вниз, чтобы принять участие в торжественном открытии «кантины "Мачо"»! Тем, кто беспокоится насчет еды и выпивки, сообщаю, что сегодня ночью там будут угощать бесплатно. Однако уже завтра в «кантине» за все нужно будет платить. Даже за стакан воды – если я найду способ брать за это деньги. – Сделав паузу, чтобы слушатели могли посмеяться над этой маленькой шуткой, Марк продолжал: – Я хотел бы также объявить почтенной публике, что это лишь первая из множества «кантин "Мачо"». Скоро они откроются во многих крупных городах по всей стране.
Гости бросились к установленным в фойе скоростным лифтам. Оба лифта, предназначенные только для обслуживания пентхауса, не делали по пути остановок.
Марк не спешил, понимая, что потребуется некоторое время, чтобы доставить вниз двести с лишним человек. Сидя за своим письменным столом, он просматривал подготовленные ему на подпись соглашения об аренде. Фирмы спешили занять оставшиеся свободными помещения в Доме «Мачо». Через месяц свободных площадей уже не останется. Предложений было так много, что Марк смог устроить своеобразный конкурс, отобрав прежде всего фирмы, торгующие товарами для мужчин, то есть те, что серьезно зависели от рекламы в его журнале. Марк проинструктировал брокера, занимавшегося сдачей помещений в аренду, не заключать соглашений с другими издательствами или журналами. Как ни странно, несколько издателей все же просили сдать им помещения – видимо, надеясь, что близость к чужому успеху поможет и им увеличить тираж, холодно подумал Марк.
Услышав, что дверь кабинета открылась, он недовольно посмотрел на вошедшего.
На пороге стоял Алекс со стаканом в руке и дымящейся сигарой в зубах. Алекс слегка покачивался, и по его остекленевшему взгляду Марк понял, что тот напился.
– Ты прекрасно смотришься за этим столом. Прямо-таки образец делового человека.
– Алекс, ты пьян.
Алекс недоуменно уставился на свой стакан.
– Знаешь, возможно, ты прав, – сказал он и допил все, что там оставалось.
Марк не мог припомнить Алекса пьяным – без всяких последствий тот мог выпить очень много. Чуть-чуть навеселе – да, это бывало, но такого, как сегодня, – никогда. Вдобавок сейчас он был в воинственном настроении. Надо с ним помягче, решил Марк.