— Послушай, не стоит наказывать Далласа за то, что я сказала и сделала тебе.
Он усмехнулся и, покачав головой, обошел мотоцикл, чтобы закрепить сумку с другой стороны.
— Ты здесь не для того, чтобы извиниться? — фыркнул он. В его голосе было столько сарказма, что мне захотелось плеснуть еще парочку гавайских пуншей ему в лицо.
— С чего бы? Ты заслужил это. — Я напряглась, подозревая, что он разозлится, но Джексон даже не посмотрел в мою сторону. — Я просто не хочу, чтобы между вами испортились отношения из-за меня. Вот и все. — Я помолчала и добавила: — Если ты сейчас исчезнешь вот так… он уже чувствует себя виноватым за то, что произошло, когда вы были детьми…
— Я не исчезаю, — пробурчал Джексон. — Не могу оставаться в одном доме с бабушкой Перл. За пять минут она умудрилась выесть мне весь мозг… — Он раздраженно выдохнул. — Забудь. Даллас попросил меня съехать несколько недель назад, вот я и забираю вещи.
Несколько недель назад? После бара?
Он выгнал своего брата?
Я закатила глаза и вздохнула. Я даже чуть не пожелала ему удачи, но вовремя вспомнила, что этот человек обозвал меня сукой и нелестно отзывался о моем брате. Неблагодарный придурок.
Я побежала через дорогу к машине, Джош как раз спускался по лестнице. Я показала на дверь, напоминая, чтобы он запер ее. Мы опаздывали уже на пять минут.
А Джексон еще не отъехал.
Интересно, они когда-нибудь смогу разобраться между собой? Кто знает? Порой люди, склонные к саморазрушению, просто не знают, как это сделать. Моя abuela всегда говорила, что нельзя помочь людям, которые не хотят, чтобы им помогали.
К середине дня я вспомнила, что Даллас должен прийти на стрижку сегодня вечером.
Чем больше я размышляла о нашей ситуации, тем больше хотела этого… его. Мне хотелось отношений с Далласом, и я была уверена, что наши желания совпадали.
Теперь я знала, что делать, и не собиралась отступать.
Моя предпоследняя постоянная клиентка, которой нужно было покрасить корни, опоздала на двадцать минут, поэтому я торопилась, чтобы поскорее закончить с ней.
В ожидании своей очереди Даллас, уткнувшись в телефон, ходил из угла в угол.
— Что тут делает этот неонацист? — фыркнула клиентка. Мы с ней часто шутили, но в этом случае, я замерла.
— Что вы сказали? — непринужденно переспросила я, надеясь, что плохо расслышала.
— Скинхед. С каких это пор их принимают в парикмахерских? — Женщина рассмеялась.
Я прочистила горло и сжала прядь ее волос плойкой.
— Мы обсуживаем всех, — медленно ответила я, принимаясь за следующую прядь волос.
Она недовольно фыркнула. С каждой секундой я становилась злее. Какое право она имела судить Далласа? С чего она вообще решила, что он скинхед? Неонацист? Правда?
Когда мы шли к кассе, я в ярости пялилась на ее макушку. Сжав зубы, я приняла оплату. Но когда она сладким голосом попросила записать ее через четыре недели, я едва не взорвалась.
Даллас убрал телефон и теперь сидел в кресле, пристально глядя на меня. Я вздохнула и повернулась к женщине.
— Триш, не думаю, что смогу снова принять тебя. Могу посоветовать Шона, он отличный колорист. Но решать тебе.
— Я не понимаю. Что значит ты не сможешь принять меня?
— Я не смогу записать тебя к себе. Спасибо, что так долго была моей клиенткой, но теперь мне будет неприятно работать с тобой.
Она побледнела.
— Что я сделала?
— Этот «скинхед» мой очень хороший друг. Я думаю, что когда-нибудь мы даже поженимся.
Я сказала это!
Женщина покраснела от кончиков волос до пяток.
— Если захочешь продолжить пользоваться услугами парикмахерской, просто позвони. Советую записаться к Шону.
Она кивнула и опустила голову, после чего развернулась и поспешила выйти из салона.
Знаете, я бы смогла пережить, назови клиентка меня сучкой. Но я никогда не смогла бы избавиться от чувства вины, если бы не вступилась за человека, который стоил куда больше, чем двести долларов в месяц.
— Ты готов? — выкрикнула я, появляясь из-за стойки администратора. Из-за произошедшего у меня начала раскалываться голова.
Даллас встал, не отрывая от меня взгляда. Я сразу же вспомнила, как его член упирался мне в живот вчера вечером. Черт.
— Да. Что случилось?
— Идиоты. Вот, что случилось, — честно ответила я
— Идиоты любого могут довести, — недоверчиво улыбнулся он.
Я кивнула и выдохнула, пытаясь расслабиться и забыть о Триш.
— Мне кажется, что тебе еще рано стричься.
Даллас широко улыбнулся, словно его ничто в этом мире не волновало, будто то, что произошло между нами, не лишило его сна. Господи, какой же он привлекательный.
— Сделай то, что делала с моей шеей в прошлый раз, и я заплачу по двойному тарифу.
Я хихикнула и махнула в сторону стула.
— Прекрати.
Даллас прошел вперед.
— А если сделаешь это прямо за ухом, то заплачу по тройному тарифу.
Я рассмеялась так, будто между нами все было как обычно, и мы никогда не целовались.
— Садись. Но я не стану обещать тебе счастливого конца.
Он усмехнулся и устроился в кресле, положив руки на подлокотники. Я достала парикмахерскую накидку и накрыла его ею.
— В какие это места ты ходишь, где обещают счастливый конец?
— В те же самые, что и ты, если понимаешь, о чем я говорю. — Я не смогла сдержать смех.
Я как раз застегивала накидку на шее, когда он откинул голову назад и пристально посмотрел на меня.
— Я не хожу в такие места.
Господи Иисусе. Я закашлялась.
— Правда?
— У меня для этого есть рука, — прошептал Даллас, не отводя от меня взгляда.
Господи, помоги мне. Господи, помоги мне. Господи, помоги мне.
Он и правда сказал это. Его рука. На нем. Я тут же представила себе, как Даллас лежит голый на кровати, обхватив рукой длинный и толстый член — тут сомнений не было, так как я чувствовала его, когда он прижимался к моему животу — и сжимает его… водит по нему…
Мои мысли явно были написаны на лице. Я знала, что покраснела.
Образ мастурбирующего Далласа теперь будет вставать передо мной каждую ночь еще очень долгое время.
«Или всю оставшуюся жизнь», — предупредил тоненький голосок в моей голове.
Даллас взял меня за запястье и осторожно притянул к себе.
— Как я могу так сильно скучать по тебе, если мы расстались только вчера?
У меня перехватило дыхание. Даллас нежно и ласково улыбался, а в его взгляде было столько честности и открытости, что я забыла обо всем.
Внезапно в памяти всплыли слова Ванессы. И я тут же вспомнила о том, о чем думала всю ночь. Вспомнила о своем решении.
Жизнь может быть очень коротка, и никто не гарантирует счастья.
Я так жалела, что о многом не сказала брату до того, как он умер — о том, что он значил для меня, как сильно я любила его, о том, что все сделаю, чтобы он мог гордиться мною. Я не хотела продолжать совершать подобные ошибки и дальше.
С мыслью о короткой, но прекрасной жизни Родриго, о том, как он любил меня и своих сыновей, я и спросила у Далласа:
— Я тебе нравлюсь?
Да, это прозвучало будто я какая-то школьница, но мне было все равно. Что я могла еще спросить?