— Ты не моя мама! — закричал он.
Черт. Я положила руку ему на шею и повела к дому, продолжая закрывать его от Аниты, женщины, которую ни один из нас не хотел видеть. По крайней мере, я — точно. Только не вот так.
— Джош! — выкрикнула она.
Не останавливаясь, я посмотрела на нее и махнула рукой.
— Уходи. Уходи.
— Ты не можешь скрывать его от меня.
— Я не хочу тебя видеть! — снова выкрикнул Джош. Внезапно он развернулся и отступил в сторону, чтобы видеть женщину, которая дала ему жизнь. — Я не хочу тебя видеть снова! Ты не моя мама. Ты никогда не будешь моей мамой!
— Джош…
— Нет! Ты не хотела меня! Нельзя просто так поменять решение! — тяжело дыша, закричал он.
Черт подери. Я положила руку на плечо Джоша, развернула его и повела к дому. В этот момент на крыльце появился Даллас, его взгляд метнулся к Джошу, потом ко мне, и, наконец, к Аните. Судя по всему, он вспомнил ее.
— Уведи его в дом. Я разберусь, — твердо произнес он и направился к женщине.
Последнее, что я услышала перед тем, как закрыть дверь, было:
— Мне вызвать…
Джош практически сразу же стряхнул мою руку и побежал в свою комнату. Вскоре хлопнула дверь. Я же просто стояла и пыталась осознать, что же сейчас произошло.
Ущипнув себя за переносицу, я вздохнула и, скинув туфли, побрела в комнату Джоша. К моему удивлению, ручка повернулась. Не спрашивая разрешения, я вошла. Мак лежал на полу возле кровати, его уши были прижаты к голове, и он с волнением смотрел на Джоша, который, не глядя на меня, бухнулся на ковер и потянулся к джойстику от игровой приставки. Его пальцы начали с силой нажимать на кнопки.
— Джош, хочешь поговорить об этом?
Он пялился в экран и нажимал на кнопки джойстика, но не обращал внимания на то, что делал. Я слишком хорошо его знала и явно ощущала злость и боль, исходившие от него. Джош никогда не был плаксой; обычно он сразу начинал злиться, и именно это сейчас и происходило.
Поэтому я не удивилась, когда он рявкнул:
— Нет.
Я вздохнула, прошла в комнату и, устроившись на полу возле телевизора, натянула подол на колени.
— Хорошо. Попробую сказать по-другому: давай поговорим об этом.
— Нет, — повторил он.
— Джошуа. — Я закрыла головой экран и нахмурилась. — Мы поговорим о произошедшем. Сейчас. Сохрани игру. Ты все равно нормально не играешь.
Маленькие пальчики нажали на нужные кнопки, после чего джойстик полетел в стену и упал на пол. Джош начал тяжело дышать, его лицо сильно покраснело.
В подобные периоды я не имела никакого понятия, что делать. Что я должна сказать? Как успокоить его? Я не обманывалась и понимала, что именно такие моменты повлияют на то, как он будет справляться с плохими ситуациями в будущем. Я точно знала: то, как я научу его справляться с ними сейчас, станет отправной точкой для этого. Впадание в ярость — это не то, чего я хотела для него.
— Я понимаю, что ты зол, Джош, и не виню тебя в этом. — Я не могла сказать, что понимаю его боль; он сразу же бы стал агрессивным. — Но впадать в ярость — это не дело. Если хочешь справиться со своей злостью, то можно, например, выплеснуть ее в подушку. Не нужно ломать вещи и срываться на ком-то еще. Если твой джойстик окажется сломанным, то я не буду покупать новый.
— Я и не просил тебя.
— Полегче, Джош. А теперь давай поговорим.
— Я не хочу.
— Твои проблемы, — ответила я, наблюдая за тем, как он скосил глаза в сторону стены. Чертова Анита. Я не могла поверить в это. Мне хотелось пнуть ее под зад, но я не могла и не стала бы делать это. Я должна быть примером для детей. — Ты же знаешь, что можешь сказать мне все.
Джош промолчал.
— Если не хочешь говорить, тогда слушай. Никто не идеален, Джош. Никто. Мы все делаем глупые ошибки, когда ты вырастешь, то и сам совершишь кучу ошибок. Но я хочу, чтобы ты понял — ты должен извлекать уроки из своих поступков, хороших или плохих. Я никогда не прощу Аниту за то, что она сделала, когда ты был младенцем, но вместе с тем я не знаю, каково это — забеременеть в столь юном возрасте. Нам этого не понять. Каждый раз, когда я вижу Аниту, мне хочется ударить ее по лицу за те неприятности, в которые она вовлекла себя после твоего рождения. Но твой отец как-то сказал, что она никогда не была близка со своими родителями. Рядом с ней не было людей, которые любили бы ее так, как Abuelito и Abuelita любили меня и, тем более, как я люблю вас с Луи. Ты ведь знаешь, что я на все готова ради вас. Я буду рядом до конца своей жизни, Джош. Я уже говорила тебе, что ты не обязан общаться с ней, если не хочешь, но, может быть, однажды, тебе захочется этого. Я также объясняла Аните, что если она хочет, чтобы у нее появился шанс узнать тебя, то ей стоит разобраться со своей жизнью.
— Я не хочу знать ее! — закричал он. — Ни сегодня! Ни завтра! Никогда! Она сука! — Внезапно он вскочил с ковра и бросился на кровать, после чего схватил подушку, накрыл ею лицо и несколько секунд кричал в нее. У него начала вздыматься грудь, и я была практически уверена, что он плачет. Его следующие слова будто полоснули меня ножом: — Не отдавай меня ей. Пожалуйста. Ты обещала — ты обещала мне, что всегда будешь заботиться обо мне.
— Не называй ее сукой, — спокойно произнесла я, хотя внутри была далека от спокойствия. Самое худшее в мире — это наблюдать за тем, как страдает человек, которого ты любишь. — Я сказала, что если ты захочешь увидеться с ней, то это нормально. Я не собираюсь заставлять тебя, но, возможно, однажды, когда ты станешь старше, тебе захочется сделать это. Возможно. И запомни, ты мой. Тебя никому не отдадут. Пусть я и не вынашивала тебя в животе девять месяцев, но это ничего не значит для меня. Ты мой, Джош, и всегда будешь моим. Я изобью любого, кто скажет иначе. Но то, что ты мой, не означает, что однажды — если ты захочешь — она тоже сможет стать частью твоей жизни. У некоторых людей нет никого, кто бы заботился о них, а у тебя была еще и Мэнди.
Воцарилось молчание. Джош склонил голову над подушкой, его трясло. Никогда в жизни мне не хотелось убить человека так, как сейчас. Вот, что Анита сделала с несгибаемым, стойким Джошем. Я никогда не прощу ее за это. Его следующий вопрос прозвучал хрипло и приглушенно.
— Ты клянешься, что я твой?
— Джош, ты и правда считаешь, что может быть иначе? — Я встала и легла на кровать так, чтобы моя голова находилась напротив его груди. — Я подтирала тебе зад. Тебя рвало на меня. Я провела кучу выходных, болея за тебя на играх. Я обнимала и любила тебя, даже когда ты был не таким уж и милым мальчиком. Ты мой Джош. Боль в моей заднице…
Несмотря на подушку, закрывающую его рот, я услышала, как Джош фыркнул.
У меня на глазах выступили слезы.
— Однажды ты станешь взрослым и найдешь себе девушку. Мне захочется убить эту маленькую сучку. Я буду страшно ненавидеть ее. Но знаешь, что? Меня будет успокаивать только то, что я все равно остаюсь твоей девушкой номер один.
— Почему? — поинтересовался он.
— Потому что она никогда не узнает, каково это — вставлять термометр тебе в задницу.
В этот раз в его смехе не было слышно боли и слез.
— Джош, я люблю вас с Луи, и никто никогда не заменит мне вас, двух лузеров. Клянусь жизнью. — Я придвинулась ближе к нему. — Ты слышишь меня?